T.me В советской, а теперь и российской, обывательской мифологии существует общее место, что Запад пришел на театр Второй мировой в самом конце и только для того, чтобы «поделить Берлин». Бесполезно приводить факты, что для Союзников война с Гитлером началась в сентябре 1939 года — в Африке, Атлантике, Южной Европе, Юго-Восточной Азии и продолжалась ДО того, как появился «Второй фронт» — с нападением Гитлера на СССР, и ПОСЛЕ этого нападения. Но сейчас не об этом. Мало кто знает, что в Берлин Союзники поначалу вообще входить не намеревались.
28 марта 1945 генерал Эйзенхауэр отправил Сталину телеграмму (не известив Черчилля), заявляя, что на Берлин союзники НЕ ИДУТ. Столица Рейха оставалась Советской армии.
Рузвельт был уже смертельно болен, жить ему оставалось чуть более недели. Сталин не поверил своим глазам, получив сообщение. Он улыбнулся в усы и ответил Рузвельту, что решение союзниками принято совершенно правильное, и «Берлин потерял свое стратегическое значение». И тут же устроил «забег» между своими маршалами, кто из них первым возьмет Берлин и закрепит в глазах всего мира и для Истории символ победы Сталина над Гитлером. Солдатских жизней, которые не всегда оправданно приходилось класть в результате этого соревнования «кто первый», никто не считал…
И вот, советская армия — рядом с Берлином, а союзники, которых отвлекали тяжелые бои – в 200 километрах от него. Когда о письме Рузвельта Сталину узнал Черчилль, он тоже не поверил своим глазам. И написал Рузвельту, что если союзники не войдут в Берлин вместе с русскими, это станет огромной исторической ошибкой, зачеркнет все великие усилия и жертвы союзников в борьбе с нацизмом и закрепит Сталина как единственного победителя. Рузвельт и Эйзенхауэр не сдавались: Берлин далеко, сопротивление немцев отчаянно, потеряем много жизней, того не стоит: пусть Берлин берет Сталин. End of story. Черчиллю ничего не оставалось, как принять это решение: еще хуже было обнаружить раздор в рядах союзников. Его не слышали.
И тут Сталин совершил ошибку. Подвела подозрительность.
3 апреля он отправляет любящему его Рузвельту весьма оскорбительное послание. Будущий Генералиссимус обвиняет Президента в тайном сговоре с гитлеровцами о сепаратной капитуляции за его спиной, в Берне.
Переговоры такие действительно имели место, но американцы настаивали в их ходе на безоговорочной капитуляции Германии по отношению ко ВСЕЙ антигитлеровской коалиции, и повторяли это с регулярностью автоматов. Из переговоров поэтому ничего не вышло, они окончились ничем, так как немцы стремились сдаться англичанам и американцам.
Рузвельт говорил правду, но Сталин не верил, ему мерещились «американо-гитлеровские войска». Он писал, что союзники вооружают гитлеровцев против Москвы и предъявлял Рузвельту другие тяжелейшие обвинения. Рузвельт считал себя порядочным человеком, а Сталин приписал ему собственный цинизм, и все пропало.
Этого Рузвельт вынести не мог. Он ответил, что ничего подобного на швейцарских переговорах не обсуждалось, что Америка верна союзническому долгу, что…
В общем, идеалисту трудно понять параноика.
К тому времени Сталин уже учредил марионеточное правительство в захваченной Польше, из-за которой Запад и начал войну с Гитлером. Сталин уже захватил Румынию, с ее нефтяной добычей и учредил там правительство при деятельном участии «демократического» НКВД. Оперативные планы сражений с гитлеровцами и продвижения СССР на Запад поступать перестали. Сталин прекратил с Западом коммуникацию.
11 апреля взбешенный Рузвельт пишет Черчиллю: «Теперь я вижу, что Советы действительно становятся проблемой…»
Поздно…
12 апреля Рузвельт в Уорм Спринг, проснувшись, жалуется на головную боль и что у него не поворачивается шея, но он все-таки позирует для портрета художнице Полли Делано. На ее вопрос, нравится ли ему Сталин, Рузвельт отвечает: «Да, но, сдается, он все-таки отравил свою жену.»
В 1:15 Рузвельт теряет сознание.
В 3:55 Президент мертв.
Трумэн, которого ввели в курс дел, поражен враждебным тоном сообщений Сталина. Он говорит, что соглашения с Хозяином СССР — это «улица с односторонним движением». 22 апреля он встречается в США с Молотовым. Молотов уверен в себе. Советская армия уже в пригородах Берлина. Президент США настаивает, что в странах зоны советской оккупации должны быть позволены свободные выборы. Он настаивает, что Правительство Польши в Изгнании должно участвовать в польских выборах на равных и без «наблюдателей» из НКВД. Молотов говорит, что это невозможно – все эти так называемые демократические правительства – фашисты и нападают на советских солдат. Трумен отвечает, что советская пропаганда его не интересует, что те, кто не хочет советской власти в своих странах, не могут называться фашистами, они просто не хотят советской власти.
Трумен повышает голос.
«Со мной никогда в жизни так не разговаривали» — обиженно поджимает губы Молотов.
«Выполняйте договоры, и с вами не будут так разговаривать», — твердо отвечает новый Президент США.
Трумэн звонит Черчиллю. Разговор был долгим.
Через три дня армии союзников выступают на Берлин, понимая огромное историческое, политическое и символическое значение своего присутствия в поверженной столице Рейха.
Черчилля услышали.
(по материалам книги Jonathan Fenby, Alliance. The Inside Story of How Roosevelt, Stalin & Churchill Won One War and Began Another)