С разворотом на Восток, он же Юг, что-то пошло не так
T.me Сурков предрёк обнуление, предрёк 24.02.2022, так что его свежий опус стоит принять во внимание.
Итак, его концепцию «Великого Севера» можно помимо прочего считать признанием факта: с разворотом на Восток, он же Юг что-то пошло не так, причём настолько, что по мнению самого Суркова и связанных с ним сил он признан стратегически тупиковым.
Касаемо же самой концепции…
Тащем-то она не нова. Её левой версией стала теория конвергенции (Сурков, к слову, ей явно частично подражает вплоть до применения самого слова «конвергенция»), её правой версией — концепции белого интернационализма, христианской цивилизации и т.д.
Более того, в период существования Российской Империи этот самый «Великий Север» в некотором роде вполне себе существовал, мог бы существовать и дальше, если бы не Октябрь. И вообще, я как бы за.
Проблема, однако, в том, что шанс на новый «Великий Север» был упущен ещё до того, как Путин заикнулся о вхождении РФ в НАТО.
Видите ли, в отличие от времён Петра Великого в Запад, который таким образом мог бы вновь стать Севером в конце XX века брали уже не царствующими домами, как в тот раз взяли Романовых, но обществами. И если заполонившие московские улицы на рубеже 1992-93 года коммунистические демонстрации с портретами Сталина ещё можно было попытаться списать на некое небольшое, но очень уж крикливое меньшинство, то победа ЛДПР на думских выборах в декабре 1993-го стала сигналом «Россия, ты одурела» не только лишь для обитателей московских гостиных, но и для обитателей вашингтонских, лондонских и т.д. кабинетов.
Ельцину по вопросу расширения НАТО, историческое решение о котором было принято вскоре после этого, в 1994 году так и говорили, мол, лично к вам вопросов нет, но сами видите, какие у вас там другие политики. А потом, на думских выборах 1995 года победила КПРФ, после чего в 1996 году она устроила в целях дешёвого самопиара столь беспрецедентную провокацию, как денонсация Беловежских соглашений. На этом, кстати, тема не закончилась, в 1999 году подписание Беловежья стало одним из пунктов, предъявленных Ельцину в ходе попытки его импичмента.
После всего вышесказанного ни Путин, ни кто либо другой на его месте не смог бы быстро преодолеть возникшее в результате стратегическое недоверие (градус которого, к слову, в бывших соцстранах всегда был на порядок выше, чем на Старом Западе, а на постсоветском пространстве — ещё на порядок выше) к России.
Но был ли шанс на его преодоление в более долгосрочной перспективе, если так уж и быть, вести летоисчисление от «я устал, я ухожу» и вынести за скобки все случившиеся за 90-е злоупотребления и упущения? Пожалуй, да.
И этот шанс назывался смена поколений. Не только, кстати, у нас. У них тоже. Тупые совки могут сколько угодно говорить, мол, любые неформальные человеческие контакты русских с западниками — это «их шпионы тренируются, а наши становятся агентами их влияния», но факт: не только совкобумеры сегодня испытывают куда больший негатив к Западу, нежели их дети и тем паче внуки. На Западе тоже наибольший негатив ко всему русскому в кавычках и без кавычек нынче испытывают именно местные бумеры, которые застали пропаганду времён первой холодной, зато живого русского по сути не видали и теперь воображают его чуть ли не эдаким орком в будённовке верхом на медведе с калашом в одной руке и бутылкой водки в другой.
Увы, дотянуть без настоящего большого конфликта до ухода бумеров от дел не удалось, хотя до 24.02.2022 шанс был.
Ну и да, если Неосовок таки сможет что-то там повторить и Вашингтон с Брюсселем таки согласятся на новую Ялту — это будет означать новое закрепление разделения на Запад и Восток на довольно продолжительное время, что предельно далеко от некоего единства в общем Великом Севере.
Но вернёмся к вопросу о том, каким это единство могло бы быть.
Принятая на Западе модель единства обществ, о которой было сказано выше, в обозримое время скорее продолжит существовать, чем не продолжит, благо наступление эры Z притормозило начавшиеся было процессы её эрозии.
Соответственно вопрос о существовании Великого Севера во многом превращается в вопрос: может ли российское общество быть готово к нему после краха неосоветского «русского мира» (а с учётом того, что он уступает классическому Совку слишком во многом: нет ни образа светлого будущего, ни полноценной правящей партии и т.д., вопрос не в самой обречённости проекта, но лишь в сроках и формате его краха)?
Иначе говоря, можно ли будет достигнуть маргинализации советской общины, достаточной для того, чтобы о доступе её политических представителей к настоящей большой власти не могло быть и речи?
И судя по опыту стран, столкнувшихся с такого рода проблемами, простых решений тут нет. Хотя помимо лежащих на поверхности соображений пропагандистского характера явно стоит пойти на усложнение процедуры голосования. К примеру, чтобы не позднее, чем за месяц на голосование надо было зарегистрироваться как избиратель, при этом для регистрации надо было сдать небольшой тест по истории и обществознанию по аналогии со сдачей теории на автоправа. Для изрядной части совков такое стало бы непреодолимым препятствием.