Прошло почти два года с тех пор, как Кремль начал полномасштабное вторжение или так называемую в РФ — «специальную военную операцию» против Украины, и большинство россиян приспособились, научившись справляться со стрессами военного времени путем максимального отстранения от реальности того, что происходит на фронте.
В то же время, среди граждан России все более распространенными становятся разговоры о желанности мира или, по крайней мере, надежде на мирные переговоры с Украиной.
Соавторы статьи «Альтернативная реальность: как российское общество научилось не беспокоиться о войне» — Андрей Колесников, старший научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии (Carnegie Russia Eurasia Center) и Денис Волков, директор «Левада-центра», обсуждали состояние современного российского общества в Фонде Карнеги.
В своей статье они попытались описать процессы, которые уничтожили остатки нравственности в российском обществе и исказили чувство реальности его граждан, оказавшихся под давлением пропагандируемых Кремлем идей и событий последних двух лет, которые в РФ под угрозой уголовного наказания требуют называть «специальной военной операцией».
Какие процессы происходят сегодня в сознании большинства россиян?
Год назад большой сегмент российского общества предпочитал «прятаться от новостей». Сегодня эти люди живут в искусственно созданной альтернативной реальности, в которой российский народ якобы «выполняет мессианскую задачу, защищаясь от Запада, стремящегося ее уничтожить».
Андрей Колесников охарактеризовал приближение третьего года войны как период вынужденной адаптации большинства россиян к реальности.
«Люди поняли, что война это то, что будет продолжаться долгое время, и поэтому “включили” внутри себя психологическую защиту от нее, от этих ужасных событий. Они приняли для себя оправдания действий РФ в Украине, оправдания, исходящие с самого верха, президента, от разных чиновников, через телевидение и прокремлевские паблики в социальных сетях», — так аналитик описал ситуацию.
Журналист и исследователь Андрей Колесников пояснил, что люди «сосредоточились на своей личной жизни и это явление прекрасно понимают в Кремле», считает эксперт.
«До конца этой президентской кампании Кремль не будет проводить мобилизацию. Не только в военном смысле слова, но и в эмоциональном. И я не думаю, что Кремль знает, какой вариант политической линии он станет проводить в будущем, но на данный момент сохраняется в действии общественный договор: «спокойная жизнь» в обмен на поддержку лидера и режима», — заявил Колесников.
Как Кремлю удается достигать стабильности в обществе во время войны?
Денис Волков подтвердил это, добавив, что, при этом «главную роль играет экономическая стабильность, на поддержание которой были направлены большие ресурсы, особенно после паники, которая возникла в первые месяцы» полномасштабного вторжения.
Социолог отметил главную проблему режима — «необходимость платить деньги бюджетникам, сотрудникам военных предприятий, и главное участникам, так называемой “СВО”»
Волков рассказал, что поскольку эти люди в основном из «бедных поселков и малых городов России», их доходы «выросли относительно того, как они жили до войны с Украиной».
«Несмотря на инфляцию, впервые за всю их жизнь, значительная часть населения чувствует себя лучше, — подчеркнул он, — кроме того, с самого начала, даже до начала войны, даже до начала боевых действий, конфликт и эскалация рассматривались как поощряемые и инициированные Западом, Соединенными Штатами, а не Россией. В этой схеме Россия “ведет оборонительную и справедливую войну”, а Путин рассматривается как “защитник России” и “русских на Донбассе”».
Андрей Колесников продолжил мысль, высказанную Денисом Волковым, объяснив, что «зависимость сегодняшней экономики РФ от государства стала еще больше во время войны, однако это подрывает государственный бюджет, который является источником лояльности населения».
«Пока еще Минфин РФ идет на разные ухищрения, чтобы дефицит бюджета был меньше, — рассказал эксперт, — они создают некий новый средний класс: это люди из ФСБ, армии, Нацгвардии, прокуратуры, и они готовы поддержать этот режим, чтобы защитить себя самих. Миллионы людей работают на государство. Это бюджетно-зависимые люди: учителя, врачи, государственные служащие. Они могут создать большую волну поддержки во время президентских выборов. Конечно, проблема потерь на фронте может подорвать доверие к власти, но реальных цифр этих потерь никто не знает. В провинции люди говорят: “на нас напали, мы воюем, мы должны защищать свою страну, это обязанность защищать нашу страну, это долг наших сыновей и мужей”. Хотя и здесь появились некоторые проблески понимания реальности, что проявляется например в активности небольшого движения семей мобилизованных солдат. Они открыто выражают некоторое недовольство. Происходят протесты и в национальных республиках — в Якутии, в Башкортостане. Консолидация сейчас достаточно хрупкая, но мы не знаем, какие новости, какие триггеры могут изменить ситуацию в стране, полностью вернуть восприятие жестокой реальности большинству россиян».
Денис Волков полагает, что «в прифронтовых регионах и городах люди больше “злятся на Украину”, и в результате, они больше поддерживают российских военных, российское правительство».
Эксперт заявил, что исследования возглавляемой им службы показывают, что «когда начались обстрелы российских городов, а также атаки беспилотников весной прошлого года, уровень поддержки мирных переговоров упал, хотя до этого, в течении полугода вырос до 55%».
«Для меня это был один из показателей растущей усталости в обществе», — отметил эксперт.
При этом, Волков подчеркнул, что отношение людей в регионах к решениям в Кремле сводится к формуле: «там знают, что делают»
Кто такой Борис Надеждин?
Андрей Колесников считает его появление «интересным и неожиданным».
«Он не был столь узнаваем в масштабах всей России, несмотря на то, что участвовал в телевизионных ток-шоу. При этом он уже много лет является практическим политиком. Он — человек либеральных взглядов. Но теперь он стал своего рода кандидатом “из ниоткуда”. Он символ возможности выразить свое личное недовольство режимом. Некоторые люди надеются на возможность демонстрации протеста», — заявил Колесников.
Эксперт объяснил, что «поддержка Надеждина — это открытая демонстрация либеральных антивоенных и антипутинских взглядов».
«Это случай мужества, когда вы демонстрируете свой паспорт при регистрации его поддержки. Поэтому это довольно серьезное явление для Кремля. С другой стороны, власть может надеяться, что он получит, скажем, 2%, чтобы сказать: “смотрите — либеральные взгляды не поддерживаются многими людьми — у нашего президента 80%, а у этого парня только 2, меньше чем коммунисты могут набрать на выборах”. Но риск для режима достаточно высок», — констатировал аналитик.
С этим не согласился Денис Волков, заявив, что, «напротив, не видит большой угрозы для Кремля».
«Его (Надеждина) участие повысит явку на выборах, — уверен Волков, — война привела к большой консолидации общественного мнения вокруг Путина, вокруг российского государства. За полтора месяца, конечно, еще многое может измениться, однако, то, что мы видим — это растущий русский национализм».
Хотя Денис Волков напомнил, что с самого начала войны опросы «Левада-Центра» показывают устойчивое неприятие войны у 20-25% россиян, он убежден, что «любому политику придется очень постараться, чтобы эти люди ему поверили».
На чем основано парадоксальное мышление многих россиян?
Опросы «Левада-Центра» показали парадоксальное явление: те же самые россияне, которые считают, что так называемая «спецоперация принесла больше вреда, чем пользы», «поддерживают решения и инициативы правительства».
Андрей Колесников считает, что это «довольно типично — иметь противоречивые мнения в одной голове респондента».
«Люди пытаются объяснить себе, почему они находятся именно в этой точке, где им “невозможно повлиять на ситуацию и остановить войну”, — пояснил исследователь, — Они говорят, что “наши ребята, наши мальчики там. Мы не можем быть против них”. Еще один момент: невозможно измерить, подсчитать, насколько силен страх среди среднестатистических россиян. При этом, не все из них думают, что находятся в концлагере. Большинство все еще думает, что живут в более или менее демократическом государстве и что у них есть возможность не бояться власти. А “сажают” других людей, “иностранных агентов, плохих людей, которые пытаются подорвать нашу консолидацию”».
Денис Волков напомнил, что «только примерно 20% россиян интересуются политикой и стараются следить за новостями».
«Однако у большинства из них нет последовательного взгляда на политические события и они в значительной степени полагаются на то, что пишут основные прокремлевские СМИ. И большинство склонны поддерживать репрессивные законы, да они и не считают их репрессивными, так как они принимаются, по их мнению, для защиты государства и повседневной жизни простых граждан», — объяснил социолог.
«Большинство в России по-прежнему склонно полагаться на государственное телевидение или даже на поддерживаемых государством блоггеров, которые сейчас очень активны в интернете, на YouTube, во ВКонтакте. Последняя является самой популярной социальной сетью в России, государство вливает много денег в нее, чтобы формировать и контролировать нарративы у ее пользователей», — сказал Волков.
Чего большинство россиян ожидает в будущем?
Андрей Колесников предположил, что «для многих россиян главный вопрос заключается в том, что будет после выборов? Что вдруг после выборов этот режим может стать более жестоким, более репрессивным и инициировать новую волну мобилизации?».
При этом, по словам Андрея Колесникова, в большинстве своем россияне не допускают возможность военного поражения России.
Даже о мирных переговорах многие думают «представляя их на фоне победы России», при которой какие-то «территории Украины перейдут к России». А власть, похоже, «уверена, что у неё есть ресурсы продолжать эту войну», считает исследователь.
Вместе с тем, считает Денис Волков, на этом фоне «большинство россиян не хочет многим жертвовать», и большинство хотело бы избежать какого-либо личного участия в конфликте.