T.me Вопрос «где вы были восемь лет» могла бы с полным правом, в отличие от России, задавать Украина мировому сообществу. Потому что прямая военная агрессия против нее началась, конечно, не 24 февраля 2022 года, а на восемь лет раньше. Что привело к гибели тысяч людей, огромному потоку беженцев и оккупации примерно 7% территории страны. Там возникло пространство беззакония и «заповедник дерьма», по выражению непосредственно к этому причастного Гиркина. Но в оценке той агрессии мировым сообществом негласно возобладала удобная и лживая формулировка «все не так однозначно». Когда Джо Байден в январе прошлого года допустил скандальную ремарку об «ограниченном вторжении» (minor incursion), в случае которого, мол, надо будет еще подумать, как реагировать, Зеленский возмутился — и был совершенно прав. Потому что это выглядело поощрением Путина на дальнейший безнаказанный захват украинских земель. Ремарку Белый дом дезавуировал. И все же она оставила впечатление фрейдистской оговорки, которая вскрыла правду о политике предыдущих восьми лет. Как будто допускавшей оккупацию в ограниченных дозах.
Мне сложно воспринимать дату 24.02.22 как день «начала войны». Я был свидетелем гибридной агрессии на Донбассе с весны 2014 года. Первые убитые и запытанные до сих пор стоят перед глазами. Несколько месяцев, проведенных летом 2014-го в оккупированном Донецке, даже сейчас вспоминаются с содроганием. Насаждаемая атмосфера липкого страха, ненависти, глупости и безумия была так невыносима тяжела, что при виде украинского флага я готов был пуститься в пляс. С тех пор он стал для меня не просто государственным символом, а символом нормальности, безопасности и здравого смысла.
В 2015-2021 годах я с перерывами жил в Мариуполе, наблюдая, как он из ржавого и облезлого советского монстра, из еще сильнее обветшавших декораций «Маленькой Веры», превращается в современный европейский город. За что его будущие оккупанты возненавидели и фактически стерли с лица земли. «Мариуполь теперь очистился. Ощущение, что вот всеми этими красивостями, мишурой, всякими там парками, его осквернили. Теперь — да, через страшное, через ужасное, но он очистился», — заявляла летом 2022 года Майя Пирогова, сотрудница российской оккупационной администрации Донецка.
В Мариуполе всегда до фронта было рукой подать, боевые действия были постоянным фоном. При обстреле соседнего окраинного микрорайона 25 января 2015 года погибли 30 человек. Гул канонады, трассеры снарядов прямо над головой, дрожание стен от ударных волн, дребезжание подскакивающей посуды сопровождали жизнь горожан. Лучший в городе пляж делился надвое. Слева — укрепленный редут: окопы, траншеи, зарытые в песок танки, противокатерные ежи, мины. Справа — красивые и некрасивые полуголые бедра, груди, животы, трусы, плавки, стринги, бикини, горячая кукуруза, пирожки, кому пирожки, мидии, креветки. Однажды прямо на виду у этого пляжа взорвался катер береговой охраны.
Угроза вторжения постоянно давила, как атмосферный столб. Предельно сгустившись весной 2021 года, когда в Ейск, находящийся в 40 морских милях, был внезапно переброшен батальон морских десантников и в направлении города без предупреждения вышел караван из 15 малых амфибических судов. Разведка рассматривала сценарий захвата морского порта и аэропорта. На подступах концентрировались войска, усилились обстрелы, медики констатировали резко выросшее число комбинированных травм, что означало использование запрещенных договорами вооружений. Так Путин устраивал «проверку» Байдену и напрашивался с ним на встречу.
С лета 2021 года я начал работать в государственной организации, созданной из-за угрозы предстоящей большой войны, которая становилась все более явственной. Поскольку мне приходилось на постоянной основе глубоко мониторить российское информационное пространство и следить за событиями на фронте, неизбежность надвигающегося вторжения мне стала ясна намного раньше, чем большинству украинцев. Не говоря уже о россиянах, которые до последнего в нее не верили, слушая россказни Пескова — «мы даже произносить слово война не хотим». Да, слово произносить они потом запретят.
Объявлением начала вторжения для меня было не унылое выступление Путина ранним утром 24 февраля, а «юмористический» прогноз погоды на телеканале «Россия 24» днем ранее. Который лихо возвещал, что «русская зима досрочно сменилась на русскую весну». Стендап был исполнен «часовым погоды» — подполковником запаса Евгением Тишковцом. Когда-то окончившим училище по специальности «метеорологическое обеспечение боевых действий авиации». Вот и цель его липового прогноза была чисто военной.
«В начале этого года Украина попала под сильнейшее давление с Северной Атлантики. Из-за аномального влияния Запада страна в буквальном смысле слова «перегрелась»… Но вечно жить в этом украинском безумии ЛНР и ДНР не придется — в ближайшее время ситуация начнет возвращаться к норме… Европу по-прежнему утюжат атлантические вихри. Уже завтра этот вихрь окажется над русской равниной и лишится своей мощи. Народные республики попадут в его холодный тыл. Туда будет заброшен свежий воздух со стороны Карелии и Поморья… А вот в Мариуполе из-за осадков может случиться та самая пресловутая распутица. В этом городе с преимущественно русским населением в ближайшие дни тоже будет тепло».
Представлял ли этот бодрый розовощекий дурак, во что превратит Мариуполь за несколько месяцев российская армия? Не хватало только пиликать на губной гармонике для полноты образа, анонсируя расширение жизненного пространства. Точнее, безжизненного.
Очередная «русская весна» началась 24 февраля 2022 года в 3:35, когда россияне вторглись в село Зориновка на Луганщине. Первой жертвой стал пограничник Денис Ткач, житель соседнего села. Который замешкался при отступлении. Тело Дениса нашли его родители 24 февраля в девять утра. На поиски поехали, потому что с четырех утра ему не могла дозвониться жена Оксана. После обеда она забрала тело и похоронила мужа в родном селе.
«Денис лежал лицом к небу. Голова и туловище на улице, а ноги в их будке, где они дежурили, — рассказала вдова покойного, Оксана. — На нем не было бронежилета, хотя все, кто видел его перед гибелью, уверяют, что он его не снимал. Туловище, ноги и руки усеяны дырами от пуль. Там живого места не было. Единственное, куда не выстрелили, — лицо”.
Страшно было в первые несколько часов. Когда казалось, что российские войска заходят в Украину как нож в масло. Страшно и одновременно просто противно было представить себе оккупантов на улицах Киева. Несущих с собой липкий страх, ненависть, глупость и безумие. Потом отпустило. Когда в оккупированном Геническе украинка посоветовала российскому солдату положить в карманы зерна, чтобы те проросли в украинской земле — все какая-то польза. И пограничник на острове Змеиный послал русский военный корабль по известному адресу. Стало весело и зло.
Освобождение Новоселовки, Донецкая область. Сентябрь 2022 года.
Итоги прошедшего года (так и хочется сказать — новой эры) более чем красноречивы. Картой «расчлененной» России в кабинете главы украинского ГУР Кирилла Буданова пугают российских телезрителей. Пригожин публикует фото кучи сваленных друг на друга трупов своих наемников, убитых за один день, и клянет высшее военное командование. Германия отказалась от российских энергоносителей. Шольц больше не колбаса. Макрон перестал звонить Путину. Россию открыто и во всеуслышание посылают на хуй. Теперь и в зале заседаний ПА ОБСЕ. Фраза про русский военный корабль приравнена к таким легендарным высказываниям, как «приди и возьми» спартанского царя Леонида I перед битвой при Фермопилах. Минобороны РФ дважды на протяжении 23 февраля заявило о подготовке Украиной «вторжения в Приднестровье». После чего в Z-пабликах начали оплакивать судьбу «наших мальчиков», которые там «брошены». Что бы это ни значило, но год назад эти люди готовились к скорому параду победы на Крещатике. Россия в ООН осталась в компании Беларуси, Северной Кореи, Сирии, Мали, Эритреи и Никарагуа. Все русское стало токсичным, а Украина стала символом свободы и форпостом цивилизованного мира. «Это фиаско, братан».