«Какая ночь, партайгеноссе Рем!»
T.me С той ночи минул век без десятки. 30 июня 1934 года Гитлер покончил с последней как бы оппозицией. Была вырезана под корень фронда штурмовой братвы. Ушли под кровавый замес атаманы разбойной вольницы СА, романтичные идеологи раннего национал-социализма, а с ними, «до кучи», несколько генералов и чиновников прежнего правления, не догонявших времени. Третий рейх стал полностью суверенным и неколебимо стабильным: «Где есть мы, нет места никому». Бледное, но явное подобие год назад мы увидели в РФ.
«Рем думает: “Ты нужен был на время. Тебя мы скинем, фюреришка, прочь”. И бликами огня на шрамах Рема играет эта факельная ночь. И мысли Рема угадав спиною, беснуясь внешне только для толпы, решает Гитлер: “Не шути со мною. На время нужен бы не я, а ты!”» Так описывал советский поэт конфликт первого полуторалетия нацистского режима в Германии. Дескать, Рем со своими штурмовиками готовил антигитлеровский заговор, но Гитлер успел расправиться на опережение. Это, по правде говоря — версия самого Гитлера. Ложная и лживая.
Не стоит упрекать автора, стихи всё равно хорошие. Однако исторически ошибочные. Не только потому, что правильное звучание фамилии начальника штаба нацистских Штурмовых отрядов (СА) — Рём, а не Рем. С этим ничего уже не поделаешь. (Сам фюрер был вообще-то не столько Гитлер, сколько Хитлер — и что?) Главная ошибка в другом: никакого заговора вожаки СА не готовили, никуда Гитлера скидывать не собирались. Зато верно другое: нужны они были на время. 90 лет назад это время прошло. Пусть и не так быстро, как время Пригожина с его штурмовиками-«вагнеровцами«.
30 января 1933 года Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером. Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) осуществила «прихват власти». Менее чем за год демократическая Веймарская республика превратилась в тоталитарный Третий рейх. Процесс занял менее года. Законопослушное и дисциплинированное немецкое общество не сопротивлялось нацистам так, как сопротивлялась коммунистам необузданная Россия. Ничего подобного гражданской войне в Германии не произошло. Но страна погрузилась в пучину штурмового и полицейского террора. Происходили схватки и в стане самих победителей. Разные нацистские группировки иногда расходились в целях и интересах. Это понятно: путинская РФ тоже по-разному виделась тем, кто утвердился у власти в 1999—2000 годах (а нынешнего промежуточного итога из тогдашних победителей явно не предвидел никто).
Лион Фейхтвангер писал в «Братьях Лаутензак»: «Две группы, проложившие Гитлеру путь к власти, тащили его в разные стороны: маленькая группа “аристократов” и большая группа “старых борцов”, авантюристов — он называл их “народ”. “Народ” требовал социальной революции, которую Гитлер ему обещал, десять тысяч “старых борцов” требовали доходных мест. Но раздавать эти места могли только “аристократы”, а они и не думали подпускать “старых борцов” к кормушке. Можно было попросту прогнать “аристократов”, но для этого партия пока ещё не была достаточно сильна». Если навскидку, примерно так дела и обстояли. Но с важным дополнением: сам Гитлер возглавлял третью группу — тоталитарную партгосноменклатуру, проникнутую идеократией расизма и самоценного насилия. Аристократы и популисты, занятые своими тёрками, ещё не поняли, перед кем стоят и какому опусканию подлежат.
«Старые борцы» консолидировались в СА. Приход Гитлера к власти они считали своей победой и заслугой. Кто, как не уличные штурмовики, громили коммунистов и дрались с веймарской полицией. Костяк СА создавали выходцы из мелкобуржуазного плебейства — разорённые кризисом торговцы и ремесленники, безработные и люмпены, рабочие из Национал-социалистических производственных ячеек (НСБО), иногда интеллигенция, а то и аристократия с богемными претензиями, часто просто уголовники особого драйва. Объединяющей чертой было окопное братство Первой мировой и участие в антикоммунистических фрайкорах незабываемого 1919-го.
Когда НСДАП стала партией власти, все они ждали всего. И сразу. Немедленного царства справедливости в своём понимании.
Эти стремления облеклись в лозунг «второй революции». В том плане, что первая была политической и отразила националистический характер НСДАП. Это сделано: Гитлер во главе правительства, коммунисты и марксисты разгромлены, другие партии запрещены, установилось полновластие НСДАП. Вторая же будет — социальной. Даже — социалистической. По второй части партийного названия.
Лидером нацистской фронды становился начальник штаба СА Эрнст Рем — и по должности, и по взглядам. С юности он проникся идеями «народной монархии»: когда король или кайзер стоит во главе пирамиды традиционных общин. Офицерская служба трансформировала это мировоззрение в запредельно милитаристском духе. Вокруг него группировались менее вдумчивые, но не менее решительные геноссен. Ремовский зам обергруппенфюрер Эдмунд Хейнес, по жизни лейтенант-костолом. Начальник ремовской охраны штандартенфюрер Юлиус Уль, киллер чекистской ментальности. Берлинский группенфюрер Карл Эрнст, коммерсант-телохранитель и ведущий поджигатель рейхстага. Баварский обергруппенфюрер Август Шнайдхубер, в миру бывший фермер. Саксонский группенфюрер Георг Деттен, скромный транспортный служащий. В общем, много их было.
Но идеологию нацистского социал-радикализма формулировали другие. Братья Штрассеры — старший Грегор-фармацевт и младший Отто-журналист. Грегор Штрассер одно время числился второй фигурой НСДАП, был период, когда претендовал и на первую роль. Отто Штрассер выделялся энергичной харизмой раннебольшевистского розлива. В партийных раскладах они опирались на «Рабочее содружество НСДАП» и были тесно связаны со штурмовой вольницей.
Штрассеризм вошёл в историю как немецкий антимарксистский социализм. Национализация крупной промышленности и финансовой системы. Отмена долгов банкам — долой процентное рабство! Уничтожение универсальных магазинов — дорогу мелким торговцам! Управление экономикой — нацистским профессиональным ассоциациям и боевым союзам.
«Мы социалисты — он говорил языком капиталистов. Мы республиканцы — он вёл дела с Виттельсбахами и Гогенцоллернами. Мы либералы — он тоталитарист. Мы христиане — он атеист», — так описывал Штрассер-младший братские контры с Гитлером. «Основными столпами являются примат коллективных интересов и подлинное народное сообщество, — вторил братьям Эрнст Рем. — Эгоизм, личная выгода — самые низменные человеческие чувства. Порок эгоизма должен быть изжит, „Я“ заменено на „Ты“ и „Мы“». Это бы ещё куда ни шло, но далее главарь СА переходил краснейшую из красных линий гитлеризма: «Германскому идеалистическому национализму чуждо стремление к завоеваниям. Он обращает свою энергию на решение внутренних проблем страны».
И в сухих выкладках Грегора, и в пафосном ораторстве Отто, и особенно в рефлексиях Эрнста явственно просматривался определённый тип исторической ментальности. Романтичная тяга к «традиционному народному праву» древнетевтонских становищ. При том, что штрассеровскую группу поддерживали наиболее продвинутые группы германского капитала — электротехнические и химические компании.
«Может быть, я плохой человек», — задумывался Эрнст Рем в личных записях. Напрасно сомневался. «Кровавым кабаном» его прозвали не зря. Лично и именно он в своё время ввёл Гитлера в политику. Рем отвечал за тысячи штурмовых убийств, за зверства «диких концлагерей» СА. Но всё же встречались в НСДАП персонажи хуже в разы.
Адольф Гитлер приближал в «фюрертагунге» других старых и новых борцов. Герман Геринг, Вильгельм Фрик, Рудольф Гесс, Мартин Борман, примкнувший к ним Йозеф Геббельс… Этажом ниже поднимались кадры по типу Рейнхарда Гейдриха и Теодора Эйке — которых со временем будут чураться Гиммлер и Фрик (почти по анекдоту «за зверства из гестапо выгнали»). Тут грезили не тевтонскими племенными становищами, а бургундскими рыцарскими замками. Почувствуйте разницу.
В целом данная группировка на том этапе была ближе к «аристократам». Особенно Геринг, который вообще отличался в НСДАП консервативной позицией. Но сами «аристократы» уже ощутили нечто недоброе для себя. Густав Крупп, Фридрих Флик, Фриц Тиссен, Альберт Фёглер, другие магнаты угля и стали, требовали гарантий от социалистического беспредела, от беснований «второй революции». Уж тем более опасались землевладельцы во главе с графом Элардом Ольденбургом-Янушау.
Но жёстче всего настроились генералы во главе с военным министром Вернером фон Бломбергом и главкомом сухопутных войск Вернером фон Фричем. Именно генералитету более всего и ранее всего угрожали планы Рема. Главвожак СА видел вооружённые силы новой Германии как «народную армию» — ополчение штурмовиков. Что, кстати, вполне соответствовало «чуждости завоеваниям». Для захватов других стран такая армия действительно не годится. Зато очень даже подходит для «решения внутренних проблем страны». От коммунистов и евреев готовились перейти банкирам, промышленникам и графам.
Ещё в 1933-м гитлеровское правительство приступило к суровым мерам одёргивания. Нацистским промысловым союзам запретили вмешиваться в хозяйственное управление. Численность НСБО остановили на миллионе с небольшим, запретили расширение и включили в знаменитый ДАФ — Немецкий трудовой фронт по типу ВЦСПС. Генералитету гарантировали преобразование рейхсвера не в «народную армию» коричневой голытьбы, а в многомиллионный вермахт. Фрик как глава МВД предупредил специальной директивой: с пропагандистами «второй революции» поступят как с врагами фюрера. Сам Гитлер в нескольких истеричных речах возопил о законе, порядке, собственности и дисциплине.
«Не слушайте дурака-ефрейтора», — вот, собственно и всё, что сказал Рем своим корешам. Этим ограничивался его заговор. Без всякого «тебя мы скинем».
Единственный в жизни Гитлера личный друг, он был убеждён в своей неуязвимости. Ещё больше, чем Пригожин при Путине. Начальник штаба СА, рейхсляйтер НСДАП, рейхсминистр без портфеля, наконец, просто «кровавый кабан» отличался, как видим, отличался некоторой идеалистичностью миропонимания. Эту его черту отразил Бертольт Брехт в «Карьере Артуро Уи»: «Мои ребята разочек самочинно постреляли. Им не всегда понятно, почему страдают только маленькие лавки, а богачи, спесивые торговцы, живут спокойно и забот не знают. Шеф, я и сам не все могу понять!»
Развязка приближалась. Символом «аристократов» являлся президент Германии Пауль фон Гинденбург, фельдмаршал-монархист, формально первое лицо государства. Но он был на грани кончины и реально в делах не участвовал. На практике консервативный контроль над нацистами был поручен вице-канцлеру Францу фон Папену. Активному участнику интриги с назначением Гитлера.
Первыми атаковали «аристократы». Уже всерьёз встревоженные перспективой вскоре остаться без Гинденбурга наедине с наци. 14 июня 1934 года Папен произнёс в Марбургском университете речь, исполненную крамолы. Когда вице-канцлер требовал прекратить разжигание классовой розни, закрепить государственное единовластие и сравнивал с марксистами сторонников «второй революции», это в целом не расходилось с гитлеровской программой. Но призыв восстановить свободу и достоинство, намёк на восстановление многопартийности… Это уже слишком. Вот, значит, о чём грезили «аристократы», ничего ещё всерьёз не повидав. (Ну, как Чубайс, в 2000 году критиковавший Путина за возврат советского гимна.) То ли ещё проглотят.
Но в тот момент консерваторы ещё могли иметь иллюзии реванша. Хотя Марбургская речь была запрещена к распространению, Папен ультимативно пригрозил отставками и апеллированием к Гинденбургу. Бломберг и Фрич демонстративно привели войска в боеготовность. Но давить на Гитлера не рекомендовалось никому. Он тут же сделал жесты благоволения к Рему и Штрассеру-старшему. Оба, особенно первый, вообразили, будто вернулась прежняя дружба. Так, возможно, думал и Пригожин после кремлёвской встречи с Путиным.
История расправы 30 июня 1934 года описана многократно. Штурмовую левонацистскую опасность Гитлер утопил в крови. Были убиты Рем, Штрассер-старший, Хейнес, Уль, Эрнст, Шнайдхубер, Деттен — несколько сотен ведущих штурмовиков. Общее количество трупов до сих пор варьируется по источникам: от полутора сотен до тысячи с небольшим. Дружеские чувства Гитлера к Рему отразились получасовым раздумьем фюрера. Никто другой такого не удостоился. И всё же решение состоялось на общих основаниях. «Мой фюрер!» — воскликнул Рем под пулями. Похоже, верил до конца. («Я другом был тебе, когда ещё ты был известен только вышибалам. Теперь я отошёл в небытие, я ты на “ты” с хозяевами жизни».)
Но с неприятными неожиданностями столкнулись и «аристократы». Погибли под пулями знаковые фигуры «марбургского» лагеря, включая составителя речи философа Эдгара Юнга. Папен был выставлен из правительства. Вскоре ушёл из жизни Гинденбург, после чего Гитлер объединил посты главы государства и правительства.
Орудием побоища стали оперативно-боевые подразделения «чёрного ордена» СС. Ключевые функции исполнили такие персонажи, как Гейдрих и Эйке, уже тогда демоны смерти. СС под командованием Гиммлера выдвинулись в основу силовой системы, а впоследствии партийной и государственной структуры. СА не были распущены, но сдали оружие и приняли новое положение. Под руководством блёклого гитлеровского холуя Виктора Лютце.
«Жизненная сила СА была побеждена сатанинской силой СС», — резюмируют вдумчивые исследователи. Нацистское государство сделалось стабильным и монолитным. «Старые борцы» покорились сразу. «Аристократы» склонились несколько позже. И поступили на службу рейху в качестве буржуазных спецов. Каковыми и оставались ещё десяток лет.
Евгений Пригожин со своим ЧВК «Вагнер» тоже не собирался свергать Владимира Путина. Тоже добивался ограниченных целей. Ещё более ограниченных, нежели Эрнст Рем со своими штурмовиками. Хотя с примерно сходных позиций — против генералитета, против олигархов, за своё видение армии… Похожи были и социально-идеологические установки «марша справедливости». Уголовники в «Вагнере» составляли, пожалуй, не меньшую долю, чем в СА. Да и прочих рядовых набирали не из аристократии. Командир Дмитрий Уткин фанател от Третьего рейха и побуждал к тому подчинённых.
Правда, сам путинский повар был олигархом чистой воды и высокой пробы. Но ведь и начальник штаба СА относился к нацистской верхушке, вполне олигархической по сути. И кстати, пригожинские оценки войны как бессмысленной и ненужной, звучавшие в его последние недели, коррелируют ремовским нежеланием завоёвывать.
До сих пор ходят легенды про «Рахен Рем!» — как говорят, несколько эсэсовских офицеров были убиты под лозунгом мести за Рема. Но документальные подтверждения неочевидны. Будь оно даже так, это всяко единичные случаи. А ныне не слышно, чтобы многие «вагнеровцы» решились откликнуться на призыв Русского добровольческого корпуса — повернуть фронт и мстить убийцам своего отца-основателя и своего командира. Ибо далеко не всегда жестокость означает твёрдость. Подчас совсем иначе. Вот чего тоже не стоит забывать.
А вот чем Пригожин отличался от Рема — он всё же решился первым. Повёл свой «Марш справедливости». О чём Рем и не помышлял. Хотя его противоречия с Гитлером были не в пример реальнее, чем у Пригожина с Путиным. Такие вот парадоксы.
Гитлеровский Третий рейх после «Ночи длинных ножей» утвердился в стабильности. Как сталинский СССР после 1937 года, истребившего среди сотен тысяч обычных людей заодно и троцкистских штурмовиков. Как путинская РФ после августа прошлого года, когда рухнул самолёт Пригожина.
Это да. Но есть в картина ещё одна сторона.
«“Хайль Гитлер!” — обезумевшие Гретхен визжат в кудряшках, взбитых, словно крем. И Гитлер говорит с пожатьем крепким: „Какая ночь, партайгеноссе Рем!“» Гитлер после 1934-го ещё находил, к кому так обращаться. Путин уже никому не может такого сказать.