T.me Список политэмигрантов пополняется едва ли не каждый день. Из Пскова уехал «иноагент» Владимир Жилинский, координатор движения «Голос» (тоже иноагент). С женой и маленьким сыном он перебрался из России в Грузию, переведя туда и свой бизнес. Что стало последней каплей и почему эмиграция – верный выбор, он рассказал корреспонденту Север.Реалии
Владимиру Жилинскому 37 лет, в Псковской области его знают как опытного правозащитника. Розыск в отделах полиции задержанных активистов, помощь семьям арестованных, акции в поддержку осужденной семьи Милушкиных – все это его работа. Три года назад Жилинский основал креативное пространство «ШАГ», которое стало гостеприимным домом для любого активизма. Здесь проходили тренинги по правам человека, выступали нобелевский лауреат Дмитрий Муратов, основатель «Диссернета» Андрей Заякин, режиссеры Кирилл Ненашев и Елена Погребижская. С 2019 года работает созданная Жилинским «Группа помощи задержанным», где юристы и журналисты бесплатно помогают тем, кого государство преследует за политические взгляды. В октябре 2021 года Жилинского внесли в реестр иностранных агентов в группе с другими координаторами движения «Голос», а в ноябре Минюст составил на него первый протокол со штрафом от 100 тысяч рублей.
«Вот реально отмучился»
– Меня признали иноагентом, и этот статус – не только про постоянные отчеты в Минюст. Это еще три ошибки – и тюрьма, – рассказывает Владимир Жилинский, почему решил уехать. – У документов, которые мы должны заполнять, нет каких-то внятных правил: никто не понимает, как это делать, эти отчеты к физлицам никакого отношения не имеют, они созданы для НКО. То, что меня внесли в список иноагентов, свидетельствует о том, что я кому-то очень не нравлюсь, а, значит, ничто этим людям не помешает найти в первом же моем отчете три ошибки и отправить меня в тюрьму. Прямо сейчас Минюст хочет повесить на меня штраф в 100 тысяч рублей за то, что я подал жалобу о нарушениях на выборах в избирком без указания на то, что я иноагент, хотя на тот момент я еще не был им. Этот протокол постоянно переписывают, потому что Минюст путает физических, юридических и должностных лиц. У меня есть 100 тысяч рублей, но хочу ли платить этим подонкам? Нет, не хочу. Не хочу содержать Рафальского (Станислав Рафальский, начальник отдела по делам некоммерческих организаций в псковском управлении Минюста. – РС), его бездельников и всю эту пережившую себя систему.
Я понял, что меня ничего не держит, я могу уехать почти без потерь с повышением уровня жизни. Рассматриваю это все позитивно: вот реально отмучился. Минюст, иноагентство, протоколы, судьи стали ступеньками из ямы наверх.
– Семья легко согласилась на переезд?
– В России им приходилось постоянно тревожиться. У меня два гражданства – российское и белорусское. И мы сейчас видим, каким репрессиям подвергаются белорусы в России. Яну Пинчук держат в СИЗО в Питере и готовят, видимо, к депортации в Беларусь, где ей светит от 8 до 18 лет тюрьмы за пост в каком-то телеграм-канале – то есть ни за что. И у меня как у гражданина замечательной диктаторской страны есть такая же возможность. Два диктатора договорились друг с другом, их силовые ведомства объединили усилия, и находиться в этих странах стало опасно.
А в Грузии жена довольна, ей здесь нравится, сын маленький, ему все равно где играть. А за углом тут русскоязычный детский садик, во дворе прекрасная детская площадка.
– Как собираетесь работать в Грузии?
– Я разрабатываю программы для мобильных платформ, в частности, для Андроид. Мне повезло: могу работать откуда угодно. Месяц я потратил на то, чтобы свой бизнес закрыть в России и открыть в Тбилиси. Мне здесь приятно и хорошо, грузинский народ очень любит русских. В Европе и Штатах сложно закрепиться – языковой барьер, квест с гражданством, Грузия же прекрасно принимает россиян и белорусов, мы уравнены в правах с местными жителями. А в России сейчас никто не в безопасности и ничей бизнес не в безопасности. У налоговой кривая и непрозрачная деятельность, законы все время меняются, последний раз, когда появилась схема налогообложения на 2022 год. Еще есть Пенсионный фонд, который пока не изобрел электронный документооборот, Фонд социального страхования непонятно как работает. А Грузия входит в топ-10 стран с самым простым ведением бизнеса: я зашел в Минюст, сказал, что хочу здесь вести бизнес. Мне ответили: «Хорошо, иди в банк». Тот открыл мне счет, я об этом уведомил налоговую и попросил у местного Минфина скидки по налогообложению, которые положены айтишникам. Большую часть сделал за один день, Минфин ответил на десятый день.
– Вы перестали ставить приписку про «ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ». Не боитесь, что возбудят уголовное дело и не сможете навещать родных, оставшихся в Пскове?
– Юристы «Голоса» предполагают, что на территории Грузии россияне могут не соблюдать этот закон об иноагентах. В Грузии я должен соблюдать грузинские законы: здесь я обычный человек, а не СМИ-иноагент. Но есть кейс Артема Важенкова, который делал пост из Грузии с геотегом без пометки об иноагенте, главный радиочастотный центр Роскомнадзора это зафиксировал и пытается его наказать. Ехать в Россию пока нет желания, если мне кто-то из родных понадобится, я просто оплачу ему перелет сюда.
В России все сломалось. И коридор туда для всех закрыт, потому что любого могут схватить и посадить. В конце декабря взяли четверых, эти люди, которые имели отношение к давно закрытым штабам Навального. Один вообще просто SMM-услуги оказывал. Но к ним приходят с обысками, и они потом пропадают со связи. Но эти ребята ничего незаконного не делали.
«Делать то, что могу»
– Зачем власти устраивают этот террор для своих граждан?
– Я не думаю, что это Путин, скорее, верхушка ФСБ – силовой блок, который последнее время перетянул на себя практически любую власть в стране. Почему? Потому что дана команда «фас» – добить все остатки штабов Навального.
– В Пскове вы как раз работали и с командой Навального, и с «Яблоком». Как удавалось объединять оппозицию, которая постоянно выясняет отношения?
– Мы работали и с КПРФ, и с «Открытой Россией», и с либертарианцами, даже с националистами (национализм – это плохо, но они тоже хотели, чтобы права их соратника Артема Милушкина соблюдались).
Это было непросто, все тянули одеяло на себя. А раскол между «Яблоком» и Навальным – вещь, притянутая с Москвы, где Явлинский что-то говорит о Навальном. Я противник таких историй в Пскове, потому что из-за них не остается времени критиковать «Единую Россию». Я за мир и совместное взаимодействие, пока это было законно. Но сейчас штабы Навального уничтожены, «Открытая Россия» уничтожена, сеть «Яблока» пока действует, хоть и переживает тяжелые времена. Но с учетом того, как себя ведет «Яблоко», опасений за его судьбу нет. Этой партии ничего не грозит.
– В России остался ваш «ШАГ» – пространство для творческих и неравнодушных людей. Что будет с ним?
– Деятельность, бренд «ШАГа» не изменятся. Он продолжит работу. Есть предварительное понимание, кто этим будет управлять и кто за это будет платить. Я хочу сбросить «ШАГ» с себя, потому что это пройденный этап. Кого-нибудь направим на обучение в «Револьт-центр» в Сыктывкаре, чтобы там ребята помогли-подсказали, как выходить на самоокупаемость. И возможно, «ШАГ» возьмет в постоянную аренду очень крупная федеральная организация, которая пока существует. Она сможет своим статусом защищать и «ШАГ».
– А «Группа помощи задержанным»? В дни митингов она была незаменима в Пскове.
– «Группа помощи задержанным» тоже продолжает работу, просто мы стараемся делать тихо то, что можно сделать тихо. Прямо сейчас сидящий в тюрьме Артем Милушкин через мать передал, что в СИЗО-1 есть заключенный-инвалид без одежды. И когда его возят в суд, то просто накрывают простыней. Мы решили, что так не должно быть, что это унижает человеческое достоинство, и передали ему комплект одежды. Но она до него не дошла. Шмотки сперли. Я это воспринимаю как кражу. Мы сейчас с этим разбираемся и направляем туда Общественную наблюдательную комиссию.
– В Грузии планируете заниматься политикой или правозащитой?
– В Грузии политической деятельностью заниматься не буду: это их страна, их политика, их путь. Я говорю не на том языке, чтобы заниматься грузинской политикой. С правозащитной деятельностью у меня вынужденная история: я вижу какую-то жуткую несправедливость, напрягаюсь и стараюсь помочь. Это всегда ответ на происходящее. Сейчас хочу помочь выстроить структуру, которая будет помогать политическим беженцам из России нормально легализоваться в других странах. Многие сегодня отказываются уезжать, потому что не знают, как выстроить жизнь заново за границей, а потом за ними приходят. Надеюсь, что у меня хватит сил и возможности помочь.
В августе 2020 года я несколько раз собирал чемодан и гуглил билеты до Минска. Мне казалось, что там я буду на своем месте. Но получилось, что уехать я так и не смог. И решил делать то, что могу, там, где нахожусь. И оказалось, что оно правильное. Я решал проблемы белорусов в России, больше это делать было некому. Принес пользу, спас несколько человек. А в Грузии сейчас я работаю с МХГ, мы продолжаем защищать русских, в том числе и за рубежом.
– Кто будет теперь организовывать наблюдение за выборами в Псковской области?
– Я все еще координатор «Голоса», никуда полномочия не складывал. В Пскове есть тренер наблюдателей, эксперт по долгосрочному наблюдению, менеджер распределения наблюдателей – этой машине наблюдения я уже не нужен локально. Запустить процесс я могу откуда угодно. Это даже развязывает руки: мне ничего не грозит, я могу говорить правду, не оглядываясь ни на что.
«Мы ничего не можем и уже и не хотим»
– Комментируя свой отъезд, вы сказали, что российское общество безнадежно. Неожиданно это слышать от одного из самых ярких активистов региона…
– На народ накинули удавку. А он такой, что удавка сработала. Им сказали: перестаньте ходить на митинги (а то получите штраф по 15 тысяч рублей), нельзя ходить пикеты (получите пять суток) – люди и перестали ходить. Я сам стоял у СИЗО, где держат Яну Пинчук, и понимал, что если разверну плакат, то поеду на неделю отдыхать в СИЗО. Стоял и думал: «А что это изменит? Ну, будет в СИЗО плюс один человек». Такими постоянными шажками в сторону несвободы, в сторону отказа от своих прав мы пришли к тому, что всех сажают, убивают. Мы ничего не можем и уже и не хотим.
Активисты, журналисты нужны в Пскове горстке людей, но население здесь 200 тысяч человек. То есть был 0,01 процент неравнодушных, которые готовы помогать и за что-то бороться. В остальном – народ хмурый, народ угрюмый, народ, который принял правила игры. Я понимаю, что, если меня в Пскове закроют, депортируют в Беларусь, никто на улицы не выйдет. И нельзя будет выходить, и смысла не будет выходить. Мы беззащитны перед системой.
– Света в конце тоннеля совсем нет?
– Это тяжело. Аналитики не видят для России на ближайшие два года совсем никаких перспектив. Гайки будут закручиваться, права нарушаться, выборы фальсифицироваться. Нет ни одного позитивного прогноза. Очень тяжело работать в такой токсичной среде. Правозащитная деятельность в таких условиях – это осознанное решение сесть в тюрьму. А я не хочу в российскую тюрьму. Не хочу и все. У меня сын маленький, жена, жизнь хорошая. Гори оно огнем, если люди сами в себя не верят – почему я должен в них верить?!
– Помимо сфальсифицированных голосов есть и реальные люди, которые голосуют за Путина. Почему они это делают?
– В регионах у многих телевизор – единственный источник информации. И там воюют с НАТО, козни строит США, в Украине что-то происходит, а в Псковской области все нормально. А то, что жрать нечего, так потерпим: не жили богато, нечего и начинать. Я не могу залезть им в голову и не понимаю, почему самоуважение утрачено наглухо. И почему люди позволяют диктатору 20 лет врать с телеэкрана.
– Верховный суд России ликвидировал «Мемориал».
– Сразу хочу сказать, что это не потому, что коммунисты получили высокий процент на выборах, и не потому, что Алексей Навальный предложил «Умное голосование». Просто в России окончательно побеждают силовики, и для них очень важно уничтожить «Мемориал», потому что это хранитель всех их грехов и преступлений. Это страшный прецедент для России: сегодня она официально забыла свои грехи прошлого и готова начать грешить заново. Если можете уезжать, уезжайте.