T.me Бомбежка детской больницы и роддома в Мариуполе — событие символическое. Обстрелы гражданских объектов и гражданской инфраструктуры в последнюю неделю российская армия ведет постоянно в разных местах, но мы еще не видели столь поразительного по цинизму военного преступления, знаменующего переход от провалившейся «спецоперации» к полномасштабной войне против мирного населения.
Здесь российская армия лишь воспроизводит привычную тактику взятия городов путем создания в них гуманитарной катастрофы, к которой, собственно, и сводится вся стратегия российских Вобанов, которую они применяли и в Чечне, и в Сирии. В голове нормального человека с трудом укладывается, что военные могут так последовательно и сознательно творить зверства как будто лишь ради самих зверств, но, разумеется, в этом нет ничего нового. Блокада городов и их массированные бомбардировки зажигательными бомбами и ракетами были нормальным способом ведения войны до появления в XIX веке международных конвенций. Но затем, параллельно развитию международного военного права, появилась военная теория, научно обосновывающая войну против гражданского населения. Я имею в виду теорию тотальной войны.
Выражение «тотальная война» стало знаменитым после речи Геббельса в берлинском Дворце спорта 18 февраля 1943 года; сам Геббельс взял его из одноименной книги генерала Людендорфа (1935). Тот описывал современную войну как абсолютную мобилизацию всей нации под руководством военных, которые становятся над политиками. Изобретение термина часто ошибочно приписывают Людендорфу. Ввел его французский журналист Леон Доде (сын автора «Тартарена из Тараскона») 9 февраля 1916 года после первой крупной воздушной бомбежки Парижа (с дирижабля), в которой погибло 26 человек. Доде ухватил то, что оставалось неназванным, но вполне присутствовало в немецкой военной мысли под влиянием опыта Франко-прусской войны.
Суть концепции такова: современная война — это не война армий, это война наций. В ней теряет смысл старое разделение на фронт и тыл, военных и гражданских. В войне так или иначе участвуют все, а потому и законной целью являются все. Выиграет та нация, которая сумеет лучше сплотиться, полнее мобилизоваться, подчинить все свои интересы войне и сломить волю противника. Для последней цели законны любые средства, старые представления о допустимом и недопустимом отменяются: разрушение гражданской инфраструктуры или массовый террор законны постольку, поскольку способствуют победе. Цель — комбинацией всех доступных средств заставить враждебную нацию воззвать к своим политикам и военным с требованием любой ценой, на любых условиях прекратить этот ужас.
Немцы весьма последовательно исходили из этой идеи уже в Первую мировую. Взятие и расстрелы заложников, разрушение культурных памятников (Лувен, Реймский собор), применение новых неконвенциональных средств наподобие боевых газов — все это, по мысли немецкого командования, должно было посеять ужас у врага и сломить его волю к сопротивлению. И что характерно, когда англичане применили к Германии ту же самую логику в виде морской блокады, это вызвало величайшее моральное возмущение и многочисленные ламентации об умирающих от голода невинных детях.
20 лет спустя гитлеровская концепция блицкрига предполагала, что немцы понесут в другие страны все ужасы тотальной войны, тогда как сами будут наслаждаться радостями почти мирного времени. Карточки, инфляция, голод, исчезновение промышленных товаров — все это будет где-то там, у врагов и в оккупированных странах, но не в Германии. И только после Сталинградской катастрофы Геббельс в упомянутой уже речи призвал немцев сплотиться в тотальной войне. Он, что называется, накликал: спустя полгода после его речи был стерт с лица земли Гамбург, и это оказалось лишь зачином той войны на уничтожение, которую теперь вели не немцы, а против немцев. И именно немцы в конечном итоге явили поучительный пример нации тотально побежденной, сломленной и политически уничтоженной в результате такой войны.
Очевидно, именно таков военный опыт, который до сих пор преподают как актуальный в российских академиях и на основании которого измышляются военные доктрины. Война российских военных — это война танковых армий и массированных бомбардировок, та война, к которой готовились все десятилетия после 1945 года под руководством Жукова-Малиновского-Гречко-Устинова. С той разницей, что вместо Жуковых и Рокоссовских, при всей их неоднозначности, человеческий материал теперь составили Грачевы, Шамановы и Будановы.
Иными словами, под вывеской «российской армии» мы имеем ныне абсолютно аморальный сброд вырожденцев, вооруженных концепциями Второй мировой войны — самой бесчеловечной из войн современности. Моральных сдержек у них нет. Интеллектуальных ресурсов, чтобы подсказать более целесообразные пути к победе, чем устройство массовой бойни, — нет. Зато есть множество бомб и ракет. И ядерное оружие в качестве страховки.
Казалось бы, тот же опыт Второй мировой должен был их научить, что зверства не столько парализуют волю к сопротивлению, сколько мобилизуют на массовый отпор. Но ввиду той же ограниченности интеллектуальных ресурсов российские военные (как и все россияне вообще) свято уверены, что «вставай, страна огромная», «если дорог тебе твой дом» и «поднимайтесь на бой, партизаны!» — это про «нас», но не про «наших» врагов.
И совершенно напрасно уверены. Вы хотели тотальной войны, как немцы? Вы ее получите, как немцы.