Война России с Украиной заставляет Германию жечь мосты в отношениях с Москвой

Самокопание и покаяние в прошлых грехах — это у немцев почти национальный вид спорта. Но волна признания в собственных ошибках, которая поднялась в Германии после нападения России на Украину, примечательна даже по меркам этой страны.

После вторжения 24 февраля с публичными признаниями в том, что они ошибались во Владимире Путине, выступило множество немецких политиков. Даже президент страны Франк-Вальтер Штайнмайер извинился перед согражданами, сказав, что идея гарантировать хорошие отношения с Россией через бизнес и торговлю энергоносителями была ошибкой.

«Горько сознавать, что мы в течение 30 лет делали упор на диалог и сотрудничество с Россией, а теперь вынуждены признать, что это не сработало, — говорит пресс-секретарь по внешней политике в партии Штайнмайера, СДПГ, Нильс Шмид. — Это означает, что мы вступили в новую эру в сфере безопасности в Европе».

Эту новую эру канцлер Олаф Шольц, тоже представитель Социал-демократической партии, назвал «Zeitenwende» — «исторический поворот», «поворотный момент». Он произнес это слово в эпохальной речи перед бундестагом через несколько дней после российского вторжения в Украину.

Этот поворот для Германии означает отказ от запрета на поставку оружия в конфликтные зоны, резкое увеличение военных ассигнований и сворачивание импорта российских энергоносителей. Для начала Германия закрыла построенный, но так и не заработавший газопровод «Северный поток-2».

«В обозримом будущем сотрудничества с Россией не будет. Будет, скорее, сдерживание, устрашение и, если понадобится, оборона от России», — говорит Нильс Шмид.

Звучит довольно неожиданно из уст представителя партии, которая еще пару месяцев назад считала, что историческая вина Германии и ее обязанность расплачиваться за преступления нацистов означают, кроме прочего, мир с Россией любой ценой.

Но теперь меняются даже взгляды немцев на собственную историю.

До российского вторжения большинство считало, что объединение Германии состоялось благодаря диалогу, который вел с Москвой тогдашний канцлер от СДПГ Вилли Брандт. Но теперь акценты в дискуссии смещаются: некоторые напоминают, что позиция Брандта была подкреплена мощными средствами сдерживания, в том числе ассигнованиями на армию ФРГ в размере 3% от ВВП.

В ощущении немцами исторической вины тоже появляются нюансы. До российского вторжения немецкие власти объясняли свое нежелание поставлять оружие Украине в том числе и виной Германии перед Россией за преступления нацистов.

«При Путине Россия в отношениях с Германией старалась монополизировать память о Второй мировой войне», — напоминает Нильс Шмид. Из-за этого, по его словам, некоторые немцы забывали о страданиях, которые нацисты и война принесли украинцам. Теперь же они начинают об этом вспоминать.

Изменения в риторике немцев очевидны — но теперь им задают вопрос, как скоро за словами последуют дела. Президент Украины Владимир Зеленский постоянно дает понять, что слов ему и его стране недостаточно: он призывает ввести полное эмбарго на российские нефть и газ, называет заработанные на них деньги «кровавыми», а неделю назад отказался принять президента Штайнмайера, который хотел приехать в Киев вместе с президентами стран Балтии и Польши.

Штайнмайер много лет на разных постах, в том числе на посту министра иностранных дел при канцлере Ангеле Меркель, выступал за тесное сотрудничество с путинской Россией.

«Наши партнеры смотрят на нас и говорят: окей, вы говорите о Zeitenwende, об историческом повороте, но что вы на практике-то делаете? — говорит эксперт по военным вопросам в немецком Институте международных и оборонных проблем Клаудия Майор. — В части санкций мы ведем себя сдержанно, оружие поставляем неохотно. Так что они правильно спрашивают, в чем тут Zeitenwende, а ведь Германия — крупная экономическая, военная и политическая держава в центре Европы, и, что бы мы ни делали, влияет на ситуацию, в лучшую или худшую сторону».

Германия — за санкции против российских энергоносителей, но хочет запретить их импорт постепенно. Правительство объясняет, что немедленное эмбарго столкнуло бы экономику страны в рецессию и привело к появлению сотен тысяч безработных.

«Это дилемма, которую Германия создала себе сама, — говорит политолог, глава Фонда Кёрбера Лиана Фикс. — И это, очевидно, трудно принять странам, которые подготовились в части диверсификации источников энергии и хотят ввести эмбарго».

Так совпало, что решать эту дилемму приходится министру экономики Роберту Хабеку — сопредседателю партии Зеленых, которая годами призывала обеспечить независимость Германии от российских энергоносителей.

Берлин заверяет, что теперь готов отдать Украине любое оружие, которое она попросит — и которое есть у Германии. Но пресса пишет, что бюрократия в некоторых министерствах тормозит процесс. В этом вопросе правительственную коалицию понукает министр иностранных дел Анналена Бербок — тоже сопредседательница Зеленых. Она призывает дать Украине тяжелое вооружение, включая танки и самолеты.

При этом канцлер-социалист Шольц старается избегать ответов на вопросы о поставках серьезного оружия — возможно, опасаясь потерять очки внутри своей партии.

Перед Олафом Шольцем стоит непростая задача: сохранить поддержку собственной партии, сберечь трехпартийную коалицию и попытаться практически мгновенно по историческим меркам частично избавиться от немецкого пацифизма, основанного на чувстве вины.