Смешного в этой истории мало, однако начну именно с него. Лицо российской дипломатии Мария Захарова ценится публикой как работница политического цирка. И в тех особых случаях, когда ее реплики произносятся всерьез, они все равно воспринимаются как очередная острота. Поэтому мало кто уловил тайный смысл сказанного ею в опровержение пресс-релиза китайских коллег, посвященного недавнему телефонному разговору президента Путина с председателем Си.
«Россия не является участником территориальных споров в Южно-Китайском море и принципиально не становится на чью-либо сторону», — объявила Захарова. Мало кто, повторю, заметил, что это именно опровержение. Поскольку в китайском коммюнике, у нас не опубликованном, было сказано, что Путин будто бы встал в этом пункте на сторону Пекина. То есть согласился с притязаниями Китая на контроль над огромным пространством площадью около миллиона квадратных миль, которые категорически отвергают все соседние страны, особенно Филиппины и Вьетнам. Да еще и выигрывают споры с китайцами в международном арбитраже.
Поддержать в этой ситуации Китай — значило бы противопоставить себя всем, кто прямо или косвенно вовлечен с ним в «морские» конфликты. А это еще и Япония, и Малайзия, и Тайвань. Такая роль совершенно невыгодна Москве и несет риск втянуться в чужие авантюры, ведь столкновения китайцев с некитайцами в этих местах в 2021 году стали обычным делом. И всего месяц назад вице-президент США Камала Харрис, приехав в Сингапур, пообещала американскую защиту всем, кого «Пекин давит и запугивает».
Почти сразу же вслед за этим Австралия, Британия и США подписали соглашение AUKUS, нацеленное на создание австралийцами ядерного подводного флота. А затем в Вашингтоне президент Байден встретился с руководством стран, входящих в реанимированное объединение QUAD, т. е. с теми же австралийцами, но главное — с премьерами Индии и Японии.
Получается, что вокруг Китая по морю с востока и по суше с юга смыкается некое кольцо. Ну, или полукольцо. И в этот момент Пекин объявляет Путина приверженцем своего морского наступления, причем делает это настолько прямолинейно, что Кремлю приходится через Захарову поправлять старшего брата. Ну и в очередной раз приоткрывается, что Пекин видит в Москве вовсе не равного и даже не младшего партнера, а просто объект манипуляций.
Теперь о ближних перспективах. Нет признаков, что Китай и его конкуренты и соседи готовы немедленно начать войну. Пока они просто играют мускулами. Но все участники этих игр за последние годы сильно изменились.
Соединенные Штаты перешли от словесной критики китайских хозяйственных приемов сначала к торговым войнам, а теперь уже и к военным приготовлениям. Глубина этой перемены подчеркивается тем, что давление на Китай, начатое Дональдом Трампом, только усилилось при Джо Байдене, его якобы полной противоположности.
Британия ушла из миролюбивого ЕС и восстанавливает державные навыки.
Австралия, крепко завязанная на китайский рынок, все больше выходит из себя из-за потока китайских хозяйственных санкций, карающих ее за какие-то постоянно выявляемые проступки.
Даже в беззубой Японии начали обсуждать, не пора ли на всякий случай обзавестись ядерным подводным флотом.
И конечно, Индия под властью премьера-националиста Нарендры Моди, с ее третьими в мире после США и КНР военными расходами ($73 млрд в 2020-м по оценке SIPRI), все меньше похожа на ту погруженную в морализаторские декламации страну, к которой привыкло человечество.
В третьем десятилетии XXI века во всех буквально уголках планеты слабеет вера в глобальное процветание, экономико-политические свободы и мирный прогресс. Безусловно, инерция глобализации огромна, но ее пробуксовка сегодня очевидна. И никто не знает, насколько долгим будет ее упадок и как далеко он зайдет.
В Китае этот процесс обернулся упразднением осмотрительного олигархического режима, основанного Дэн Сяопином. Председатель Си Цзиньпин правит как автократ и в 2022-м не сдаст власть после десяти лет правления, в отличие от череды предшественников. Массированная идеологическая дрессура и нажим китайских властей на бизнес, особенно в новейших, глубоко вовлеченных в мировую экономику секторах, не похожи на реставрацию социализма, но маркируют плавное закрытие этой великой империи, насаждение в народе тотальной дисциплины и передел накопленных богатств. Отчасти, видимо, в пользу бедных и средних. Однако большой, а может, и главный кусок достанется военному сектору, вес которого в экономике Китая (сейчас — меньше 2% ВВП) можно при желании увеличить в разы за очень короткий срок.
Даже теперь китайские военные траты ($252 млрд в 2020-м), пусть и втрое уступающие американским, примерно равны расходам всех соседствующих стран, вместе взятых, включая Россию ($62 млрд), Японию ($49 млрд), Южную Корею ($46 млрд), Индию и остальных. Та же Австралия, подводные лодки которой в неблизком будущем предположительно станут грозить китайцам, тратит на свою оборону почти в десять раз меньше, чем КНР.
А если масштабы китайских вооружений поднимутся до уровня американских, что трудно, но технически возможно? Пока такое не очень вероятно. Предсказывают, что до этого еще лет тридцать. Но можно ли совсем уж исключить резкий переход Китая от нынешних угроз и жестов к полномасштабным действиям?
Принято считать, что Китай исторически миролюбив, иначе еще в древности запросто завоевал бы весь мир или хотя бы половину. Это и верно, и нет. Последняя императорская династия Цин вела большие и до поры успешные войны, увеличив свои владения как минимум вдвое. Принадлежали ей когда-то и обширные территории в нынешнем российском Забайкалье. Сегодняшняя граница между нашими державами узаконена недавно подписанным договором. Но не каждый договор соблюдают вечно.
Официальная идеология КНР вовсе не культивирует безобидность. Рядовой китаец абсолютно уверен, что его держава с давних пор идет от одной победы к другой: над японцами в последней мировой войне; над американцами в Корее; над индийцами в горной войне 1962-го; над советскими в пограничных боях 1969-го; над вьетнамцами в войне 1979-го. Для него очередной конфликт с кем угодно, но с видами, конечно, на победу, совсем не обязательно станет интеллектуальным шоком.
Пока это лишь общие соображения. Для того, чтобы глобальная война стала реальной перспективой, и Китай, и весь остальной мир должны измениться гораздо сильнее, чем это уже произошло.
На сегодняшний день Пекин и, тем более, его противники, решительность которых совсем не очевидна, вряд ли стремятся поставить на кон свои головы ради власти над Южно-Китайским морем. Но суперконфликты иногда начинаются со случайных стычек, над которыми стороны просто теряют контроль.
И еще одна особенность ситуации. Пекин не ищет союзников и запросто восстановил против себя чуть ли не всех соседей разом. А в тех, кто воображает себя его друзьями, видит только объекты для использования. Россия — источник сырья, резервный рынок для китайских товаров, все менее желанных на Западе, а теперь еще и пропагандистский щит, которым китайцы хотят прикрыть свое непопулярные претензии.
Наш режим, при всем низкопоклонстве перед дальневосточной супердержавой, пытается ускользнуть от выполнения особенно скандальных поручений. Но чтобы избежать втягивания в чужой сверхконфликт, если таковой начнется, понадобятся трезвость и воля, которых в Кремле не видно.