T.me На этой неделе «Важные истории», «Медиазона» и другие издания опубликовали расследования о том, как Роскомнадзор контролирует публикации в Интернете, решает, кого зачислить в иноагенты, и планирует использовать нейросети и машинное обучение для слежки за несогласными. Это расследование основано на данных, слитых из архива «дочки» Роскомнадзора – «Главного радиочастотного центра». Заполучить их удалось белорусской группе хакеров «Киберпартизаны» в ноябре 2022 года. Соавтор расследования «Важных историй» Алеся Мароховская рассказала о том, как шла работа над материалом и что нового стало известно.
— Как началась работа над расследованием?
— К нам пришли ребята из [газеты] Süddeutsche Zeitung и сказали, что белорусские «Киберпартизаны», которые до этого взламывали башкирский Роскомнадзор, взломали уже непосредственно Москву – главный центр [Роскомнадзора]. Сказали: хотите посмотреть на утечку? – Я говорю: конечно! Я на все утечки, которые приходят, всегда соглашаюсь посмотреть, может быть, там найдутся истории. Я посмотрела и с первого взгляда поняла, что в этой утечке довольно много всего интересного, о чём можно было бы рассказать. Над ней работал весь дата-отдел «Важных историй». Мы поделили между собой направления, которые нужно будет там разрабатывать, и сидели изучали где-то 2 недели документы.
— Но параллельно «Киберпартизаны» пришли и в другие издания?
— Да, когда «Киберпартизаны» взломали и объявили об этом, это было в ноябре, они и создали чат, куда добавили некоторых других журналистов. Чат был таким образом устроен, что ты не мог посмотреть, кто другие участники. Мы присоединились позже всех, кажется.
— Как вы решили, что именно будете расследовать?
— Из-за того, что это Роскомнадзор – это, наверное, первая утечка, в которой я первым делом вбила своё имя. Обычно, когда это утечки офшорных документов, банковских транзакций или недвижимости, ты вбиваешь имена чиновников. А тут я просто первым делом: ну что ж, забьём себя, что у Роскомнадзора есть ещё? И как только я вбиваю свое имя, я понимаю, что есть некие списки составленных справок, которые нигде не фигурировали до этого. И в этих списках есть люди, которых уже признали и которых ещё не признали [иностранными агентами]. Возможно, кого-то и не признают. То есть, было понятно, что есть уже как минимум вот эта история. Потом я увидела, что они составляют отчёты, среди которых были «Мониторинг негатива за президентом», «Мониторинг здоровья президента», «Мониторинг по Крыму после взрыва моста». Открываешь папку приложенных документов, а в этой папке другие названия. Понимаешь, что Роскомнадзор следит за списком определённых тем, их там примерно сто штук, по которым он делает отчёт. Плюс они замеряют, когда происходит какое-то важное событие: например, взрыв Крымского моста, начало мобилизации. И они пытаются замерить: полыхнет — не полыхнет? А дальше ты уже встречаешь документацию и понимаешь, что это на самом деле делается для того, чтобы отправлять это всё силовикам: в Генеральную Прокуратуру, Администрацию президента, МВД, ФСБ, ФСО, в Росгвардию.
Они отправляют эти отчеты во все эти органы, чтобы те смогли оперативно реагировать. В общем-то, Роскомнадзор – довольно разгильдяйское ведомство. Все, что мы видели, с одной стороны, довольно страшно, потому что они занимаются откровенной цензурой и клеймением людей «иностранными агентами». С другой стороны, они супернеэффективны в этом. Слава Богу, они в этом разгильдяи! Эти отчёты составляются, чтобы в дальнейшем органы могли оперативно отреагировать: приехать на место, выпустить какое-то заявление, притормозить с каким-то будущим объявлениям, которое может кого-то в России волновать и люди выйдут на протесты.
Из этой утечки стало понятно, что протесты 2012 года – это супербольная тема для власти. Как и протесты после [расследования ФБК] «Он вам не Димон».
Все их влажные фантазии о том, чтобы привлечь на работу в Роскомнадзор нейронные сети, искусственный интеллект и машинное обучение, это всё как раз попытки предсказывать возможные сценарии того, чтобы не полыхнуло, как после расследования «Он вам не Димон». Сейчас любая протестная активность, которая начинается в Интернете с комментариев, постов и публикаций журналиста, может вылиться в активность на улицах, что сейчас власти крайне невыгодно, для них это очень опасно.
Другая тема – разработка дополнительного софта, чтобы устраивать глобальную слежку с предсказаниями в Интернете. Сразу стало понятно, что у нас есть, как минимум, три направления. В итоге у нас вышло три текста. Один посвящён тому, что Роскомнадзор пытается внедрить нейронные сети и машинное обучение. Пока в основном они работают ручками и не всё охватывают, руководство это не очень устраивает. Есть текст с зачисткой информационного поля, что касается иностранных агентов, слежки за конкретными людьми, блокировки гигантов, как они участвуют в информационных компаниях, например, по делу Юрия Дмитриева. Ну и, конечно, вот эти отчёты: как они мониторят повесточку и куда они её отправляют.
— Документы, которые вам передали, датированы 2020-2022 годами. Когда они начали все это отслеживать?
— Среди документов, которые нам передали, есть и совсем ранние – 2016 года – но их очень мало. Мы не можем точно сказать, когда они начали мониторинги делать. Скорее всего, утечка неполная. Я точно знаю, что вот я, например, признана иностранным агентом, я подавала иск в Минюст, чтобы мне этот статус сняли. И они в суде были обязаны предоставить мне документы, почему меня признали иностранным агентом. Я видела свою справку от Роскомнадзора, но ее в базе не оказалось. Я фигурировала в списках, что на меня составили эту справку, я её видела в суде, но в базе ее нет.
И на других людей, которых признали иноагентами, у них железно эта справка должна быть. Поэтому утечка, к сожалению, неполная. Возможно, какая-то часть документов хранилась там, куда белорусские «Киберпартизаны» не смогли получить доступ. Поэтому мы видим там какие-то прерывания в отчётах. В какой-то момент они пропали, потом появились, но уже в другом формате. Мы можем только предполагать, что скорее всего они их не делали, чтобы запустить новый формат, потом вернулись снова. Но мы видим, что с 2020 года они точно есть.
— Что нового удалось о знать о том, как российское государство следит за людьми?
— Всё это делается с целью глобальной слежки и цензуры, чтобы людям было страшно что-то писать. С одной стороны, очевидный ответ: не хочешь попасться – не пиши. С другой стороны, заниматься самоцензурой для многих людей – себя не уважать. Понятно, что даже без всех этих программ, которые будут следить за всем, даже и без этого на самом деле любой россиянин просто всегда находится в зоне риска. Любое его слово, если кому-то это понадобится или кто-то не так поймёт, может считываться так, что будет пострашнее, чем просто попасть в статистику «Вепря» [один из сервисов, которые РКН разрабатывает для контроля за Интернетом] – вплоть до уголовных сроков, заключения и больших штрафов.
Нужно знать, как это всё работает. А дальше уже делать выводы. Тебе комфортно быть невидимкой в Интернете для цензурных ведомств? – Тогда не пиши. Если совесть заедает тебя за это, и кажется важным говорить – Пишите! Просто знайте, что это так работает.