T.me Российская армия атакует позиции Украины в Донецкой области, в районе Часова Яра. Москва пытается взять город, который служит воротами на пути к оккупации оставшихся районов области.
Украинский Генштаб утверждает, что Россия несет большие потери, и что Москва сосредоточила 20 тысяч военнослужащих в окрестностях этого небольшого города.
За последние несколько месяцев Россия заявила об ограниченных успехах на 1200-километровой линии фронта, однако столкнулась с ожесточенным сопротивлением украинских войск на всем ее протяжении.
Администрация президента Владимира Зеленского просит западных партнеров предоставить боеприпасы, дальнобойное оружие и средства ПВО, чтобы противостоять российскому наступлению.
О ситуации на поле боя и о том, что может сделать Вашингтон, чтобы помочь Украине побеседовали со старшим научным сотрудником Гуверовского института и бывшим советником Белого дома по национальной безопасности Гербертом Макмастером.
– Когда мы говорим о войне на Украине, есть ли у США в данный момент стратегия, определяющая, каким должен быть ее исход?
– Я думаю, что исход ясен, и он ясен потому, что украинцы сами его определили. Они хотят свободную, суверенную, независимую, безопасную страну. Именно это мы и должны поддерживать. Это включает возвращение территорий, которые они потеряли, и я думаю, что мы [CША] возможно не говорили об этом четко в Вашингтоне и других столицах. Мы говорим, что будем поддерживать Украину столько, сколько потребуется. Но я думаю, мы должны определить, что это значит. Повторюсь, речь должна идти о свободной, независимой, безопасной Украине.
– Есть мнение, что Украина не получает достаточно оружия, чтобы изменить ситуацию на поле боя. Есть ли у Белого дома представление о том, каким должен быть результат?
– Мне хотелось бы, чтобы Белый дом и президент [Байден ] более четко определили цель, чтобы было понятно, какой объем помощи, какие виды оружия и боеприпасов нужны – и в каком масштабе. Думаю, должны быть две основные военные цели. Первая – остановить наступление на украинский народ и на его инфраструктуру. А вторая – вернуть утраченные территории, по крайней мере, захваченные с момента масштабного вторжения в Украину в феврале 2022 года.
Как только вы проясните эти цели, вы поймете, нужна ли вам многоуровневая и многослойная противовоздушная оборона, или вам нужны средства для нанесения высокоточных ударов большой дальности. Потому что вам нужно сбивать ракеты, но вам также нужно уничтожить тех, кто запускают эти ракеты, и так далее.
Затем вам нужен целый ряд военных и тыловых средств для поддержания наступления. Украина всячески пытается восстановить людские ресурсы своих вооруженных сил. Что мы должны делать, так это оказывать как можно больше материальной поддержки и перестать говорить, что мол, – мы не знаем, хотим ли мы предоставить танки, самолеты или вооружения дальнего радиуса действия. Пора дать Украине все необходимое для достижения этих двух военных целей.
– Российские военные добиваются ограниченных, но все же вполне определенных успехов на земле. Украинская сторона говорит о недостатке боеприпасов и средств ПВО. Как генералу и военному историку, как вам представляется ситуация на поле боя в данный момент?
– Похоже, что ситуация для Украины сейчас очень тяжелая. Россия смогла восполнить потери в живой силе, хотя объем этих потерь просто поражает – более 100 тысяч человек. Однако Россию не волнуют потери, которые она несет. Судя по всему, они теряют около 30 тысяч человек в месяц, тысячу в день, ради успехов, достигнутых, например, вокруг Часова Яра.
Это стратегическое, довольно важное место, поскольку оно открывает маршруты для новых наступательных операций, а также из-за некоторых производственных мощностей, размещенных в окрестностях города.
Украина делает все возможное, чтобы защитить этот район, и причиняет России огромные потери. Однако мы должны учитывать, что у каждой армии есть точка перелома, и Россия, возможно, идет к этому рубежу.
В этом плане весьма поучительна Первая мировая война. Она была относительно статичной, и она была ужасной с точки зрения потерь. Не было никаких значительных успехов.
И вот в 1917 году французы решили провести крупное наступление, которое назвали наступлением Нивеля. Они натолкнулись на многослойную немецкую оборону, понесли ошеломляющие потери, и французская армия взбунтовалась. После этого немцы провели наступление – казалось, что оно сработает, но они не смогли его поддержать.
Затем в войну вступила Америка, и война закончилась в виде военного маневра. Речь не о том, что Америка вступит в эту войну [в Украине]. Но войны не остаются статичными. Всегда происходят изменения. Часто эти изменения связаны не только с физической силой и потерями, но и с морально-психологическими последствиями сражения.
– Вы работали в администрации Трампа в качестве советника по национальной безопасности, и вопрос, который волнует всех: как будет выглядеть внешняя политика при президенте Трампе, если он выиграет выборы. Как вы думаете, как она может выглядеть?
– Сложно сказать. Думаю, президент Трамп будет прагматично относиться к тем вызовам, с которыми мы столкнулись. Надеюсь, он будет получать хорошие советы от его окружения в администрации. Но важно отметить, что у нас в США не монархия. У нас есть разделение властей, и если у президента Трампа возникнет желание сделать что-то, что подавляющее большинство членов Конгресса сочтет неразумным (хотя у президента есть большая свобода действий во внешней политике), ему понадобится, чтобы Конгресс согласился с ним по другим элементам этой повестки.
Я думаю, нам важно понять, что президент после избрания все же отвечает за свои действия перед американским народом и его представителями в Конгрессе. Давайте подождем и посмотрим, что покажут выборы.