40 лет назад на территории Ачинского аэропорта в Красноярском крае было случайно обнаружено массовое захоронение жертв Большого террора 1937–1938 годов. Местное КГБ оперативно замело следы преступлений своих предшественников из НКВД. Сохранившиеся тела казненных были раздавлены гусеницами тракторов и вновь зарыты в землю, чуть в стороне от взлетной полосы аэропорта.
В конце 1980-х годов усилиями волонтеров из общества «Мемориал» были найдены как минимум шесть братских могил, где предположительно захоронены люди, расстрелянные по приговорам «троек». Однако факт расправы над репрессированными в этих местах до сих пор официально не признан органами власти.
Сергей Пестерев, бывший бортмеханик местного аэропорта, где в начале 1980-х годов было обнаружено одно из захоронений, и организатор Ачинского «Мемориала» до сих пор получает письма от потомков казненных на Ачинской земле.
Нам велели молчать
– В 1980 году руководство в Ачинском аэропорту, где я тогда работал, начало удлинять взлетно-посадочную полосу, чтобы у нас могли приземляться ИЛ-18 и ТУ-154. Полосу тянули в сторону города. Вызвали бульдозериста, а он попался ответственный, приехал рано утром, еще затемно. Завел бульдозер и стал ровнять землю. За полосой была небольшая возвышенность, и ее нужно было срезать. И вот он ровнял, ровнял, а когда рассвело, заметил, что по его следу много белых пятен. Остановился, вышел и обомлел: это были человеческие тела. Довольно хорошо сохранившиеся, кто-то в нижнем белье, ноги в сапогах. Некоторых он уже успел перемолоть гусеницами. В тех местах много глины, а в глине все хорошо сохраняется. В общем, бросил он свой бульдозер и побежал в аэропорт докладывать руководству. Приехала милиция, насчитали 11 тел, часть – фрагменты, перемешанные с землей, место оцепили. В те годы всем правил КГБ, в Ачинске его начальником был Лев Георгиевич Нуждин, я лично был с ним знаком. Он приехал с матами: «Что вы тут разрыли, тут вокруг еще два или три захоронения!» И распорядился все сгрести под откос. Тем же бульдозером все сгребли за полосу, подальше, что-то осталась под полосой. Нам велели молчать.Власти города объявили, что это захоронение времен Колчака
– И вы молчали?
– Cкрывать такое было невозможно. Сотрудники аэропорта узнали сразу же, вскоре слухи поползли и по городу. Когда началась перестройка, местные активисты пригласили меня в «Политклуб», где мы в том числе обсуждали и этот случай. Было принято решение, что необходимо провести расследование. Я составил запросы в администрацию города и прокуратуру. Но никаких ответов не последовало.
–Но власти должны были дать хоть какое-то объяснение этой страшной находке? Аналогичный случай был в Томской области, где в конце 1970-х годов обвалился речной берег и открылось массовое захоронение. Тогда населению сообщили, что это тела дезертиров, расстрелянных во время войны. А что сказали людям в Ачинске?
– И МВД, и КГБ, и власти города объявили, что это захоронение времен Колчака (если это и так, ведь это тоже наши граждане, в отношении которых совершено преступление). Но почему тогда на месте были найдены пачки от махорки и спичек 1935 и 1937 годов? Мы решили, что так просто оставлять это нельзя. История не простит нам забвения. На месте братских могил должны стоять памятники, чтобы можно было прийти и поклониться праху убиенных, беспамятство может привести к повторению черного прошлого. Отсюда и начался наш ачинский «Мемориал». Было избрано правление, в которое я в том числе вошел.
– Какие доказательства преступлений 1937–38 годов вам удалось найти?
– Мы начали собирать материалы по репрессиям, работать в архивах с документами, помогали родственникам находить сведения о репрессированных и получать компенсации, положенные по закону. Регулярно проводили собрания в Доме культуры. Причем мы сидим, разговариваем, а сзади сотрудники КГБ сидят и все фиксируют. Однажды пригласили, правда, обманным путем, сказали, что у нас политическое собрание, бывшего начальника ачинской тюрьмы Гончарова. Он лет 30 ее возглавлял и на тот момент уже был на пенсии. Посадили его, а напротив – тех, кто был репрессирован. Специально позвали, чтобы они публично рассказали, как их арестовывали, судили, в каких тюрьмах они сидели. Задаем вопрос: были ли в Ачинске расстрелы? Он отвечает, что нет, не было. Единственное, рассказал, что когда пришел поезд из Ленинграда с репрессированными, среди них было много умерших и они их хоронили. Тут встает одна из бывших заключенных и, глядя ему в глаза, спрашивает: «А вы что, не помните, как меня привозили из СИЗО в милицию и заставляли в подвале уборку делать? Я же там ежедневно полы мыла, там столько крови было». Но Гончаров все отрицал: «Я отвечал только за СИЗО, а что в милиции творилось, не знаю».Практически везде останки находили случайно, ведя какие-то хозяйственнее работы
– Что это была за женщина и почему она сидела?
– Имени ее я сейчас уже не помню, но история врезалась в память хорошо. Родом из деревни Малый Улуй, это по дороге в Назарово. В 1935 году ей, подростку, мама купила телогрейку, и она пошла в ней в клуб, похвастаться. Мальчишки стали баловаться, пытались эту телогрейку с нее снять, она махнула рукой и попала по портрету Сталина, бумажному – портрет порвался. Через три года она переехала в Ачинск и устроилась на работу в Мелькомбинат, который тогда только-только построился. И про портрет кто-то донес, ее арестовали. Ей дали 8 лет Нижнеудинских лагерей и еще 4 года поражения в правах.
– Вам удалось установить места других захоронений?
– Мы обнаружили как минимум шесть таких мест в Ачинске и его окрестностях. Помимо уже названного района аэропорта, это район бывшей Фабрики игрушек, в 1936–1937-х годах на том месте был филиал тюрьмы. Район заправки «КНП», на выезде в Красноярск слева, возле деревни Шахты, в районе поселка Малиновка, по берегам речки Салырь возле деревни Покровка. Практически везде останки находили случайно, ведя какие-то хозяйственнее работы. В Малиновке, например, был глиняный карьер, когда начали его разрабатывать, наткнулись на массовое захоронение и, по воспоминаниям местных жителей, загрузили целую машину человеческими останками, которые вывезли в неизвестном направлении. Примечательно, что практически везде на местах захоронений сейчас сосняк, видимо, специально там высадили сосны, чтобы скрыть могилы. Как правило, выяснив места, мы опрашивали местных жителей, и многие охотно делились воспоминаниями. В итоге нам удалось установить, что в Ачинске в 1937–1938 годах работал конвейер по уничтожению людей. Репрессированных свозили со всех районов: Ужурского, Тюхтетского, Бирилюсского, Козульского и чинили здесь расстрелы.
– Официально эти места не признаны местами массовых захоронений?
– Нет. До сих пор официальные лица говорят, что никаких массовых расстрелов и захоронений не было. Хотя о том, что в Ачинске расстреливали, свидетельствуют документы, которые выдают родственникам репрессированных. Например, Григорию Макарову, который обращался к нам по поводу поисков сведений о своем отце, в 1990 году в Военном трибунале Сибирского военного округа ответили, что «его отец был расстрелян 15 августа 1938 года в Ачинске. В связи с отсутствием документации место захоронения установить невозможно». С ним произошла невыносимая история. Отец Макарова работал в 1937 году на железной дороге плотником. У него была жена и трое детей, жили они в бараке на окраине Ачинска. Кто-то на него донес, и его забрали за участие в антисоветской кулацко-повстанческой группе. Казалось бы, ему ли этим заниматься? Жена не работает, он единственный кормилец. Арестовали, тут же расстреляли, а семью выселили из барака. Родных у них не было, пойти некуда. Женщина натаскала тряпок, палок и построила у забора шалаш, до зимы перекантовались, потом вырыли землянку и перебрались в нее. Местные не дали с голоду умереть, подкармливали кто чем мог, хотя это было и небезопасно. Все дети выжили. Один из них, Петр Григорьевич, выучился, его отправили в Норильск, на медный завод, где он проработал больше 30 лет. Начинал с рядовой должности, закончил главным диспетчером. За всю трудовую деятельность его несколько раз пытались представить к наградам. Но только поднимут личное дело, дойдут до отца – и отказывают. Единственное, что дали, – звание «почетный металлург».
В халатах и тапочках на 40 градусном морозе
– Что вы знаете о ссыльных, которых отправляли в Ачинск? Их национальность, социальное положение?
– Ссылали поволжских немцев, прибалтов, калмыков. Были здесь и «власовцы». Работая в «Мемориале», я как-то ездил на марганцевый рудник, расположенный недалеко от города, и беседовал с местными жителями. Они рассказывали, как однажды привезли к ним калмыков, высадили в чистом поле, огороженном проволокой, где ничего не было, только будка для охраны, а они в халатах и тапочках на 40-градусном морозе. Потом сжалились и загнали в клуб марганцевого рудника. Там тоже ни постелей, ни элементарных условий. Ежедневно подъезжал мужичок и вытаскивал трупы: как собак накидает в сани и везет. Сваливал в шахты рудника. Только весной, когда трупы стали разлагаться и запах пошел, их решили закопать. Позже тех, кто выжил, стали привлекать к работам. Один из калмыков был Николай Илюмжинов, отец Кирсана Илюмжинова. После окончания срока он поступил в Ачинский механико-технологический техникум и еще какое-то время жил здесь.
– Получается, что сегодня у этих могил ни памятного креста, ни другого знака нет?
– Ко мне часто обращаются родственники репрессированных и просят указать место захоронения. Я, конечно, признаюсь, что это невозможно, так как это братские могилы. У меня была мысль установить камень в районе аэропорта, это место недалеко от трассы, туда удобно заезжать, чтобы отдать дань этим людям. Но пока все упирается в средства. В прошлом году общественник Александр Вебер и его единомышленники из общественного движения «Ачинск» собрали деньги и установили крест в память о расстрелянных в годы репрессий на старом кладбище. Раньше в этом месте располагался Крестовоздвиженский храм, который был частично разрушен в 1928 году. У его стен покоятся мощи священномученика Владимира Фокина, священника Новоселовского храма, погибшего в январе 1919 года. Вот, кроме этого креста, больше ничего нет.
– Как вы считаете, насколько важно сейчас об этом говорить?
– Без знания прошлого у нас не будет будущего. Столько безвинных людей уничтожали, как муравьев, а ведь покаяния-то не произошло.
– А кто должен покаяться?
– КПСС, то есть нынешняя КПРФ, власть имущие, те, кто сегодня стоят у власти. Вот говорят, что нынешняя КПРФ – это не КПСС. Да нет, это то же самое, – считает Сергей Пестерев.На глубине около полуметра от поверхности земли были обнаружены останки людей, расстрелянных в затылок
Ниже приводятся воспоминания очевидцев захоронений и тех, кем они были обнаружены, записанные в разные годы сотрудниками ачинского «Мемориала».
Сергей Лапшин:
«При строительстве здания гаража в начале 80-х годов для установки колонн необходимо было залить бетонные «стаканы» – фундаменты под каждую колонну. Работая на землеройных работах, при помощи экскаватора из управления механизации УМ-I на глубине около полуметра от поверхности земли были обнаружены останки людей, расстрелянных в затылок. Из вещей было обнаружено: дамская кожаная сумочка, останки подошвенной части дамских сапожек, части пуговиц, отдельные части кожаных сапог. У сумочки сохранился еще селедочный запах».
Леонид Кузнецов:
«При копке котлована экскаватор после нескольких захватов земли ковшом вынес на поверхность останки людей: черепа и кости. Под фундаментом первой колонны был выкопан котлован 2-2-2 метра. В этом объеме грунта было обнаружено 7 или 8 черепов, с одним или двумя отверстиями. Внутри некоторых черепов обнаруживались пули. Приехавшие по вызову работники милиции предложили останки зарыть обратно в котлован и не «раздувать события».
Геннадий Николаевич Андросенко, инженер:
«Для бетонирования взлетной полосы аэродрома необходимо было снять грунт, для этого были отправлены мощные бульдозеры из управления механизации. После ножа бульдозера на поверхности земли оказались обрывки шинелей, воротники от косовороток, нижнее белье. Были найдены даже упаковки из-под махорки с датой 1937 г.».
Александр Григорьевич Погуленко, завгар аэропорта:
«Когда пришли на место земляных работ, то увидели остатки валенок, сапог, а в сапогах – истлевшие кости. Вокруг котлована было поставлено отцепление».
Мердеев, фронтовик:
«Ежедневно сотрудники НКВД заставляли тех, у кого имелись повозки и лошади, возить землю, навоз и просто отходы в район нынешней фабрики игрушек». Там, за тыльной стороной современного цеха, нашли свой конец сотни погребенных. Палачи не успевали закапывать свои жертвы ночью, поэтому горожан заставляли днем доделывать эту работу. Я сам видел торчащие из песка руки и головы убитых».