Нынешняя философская дискуссия — акт политической борьбы. На безрыбье
T.me Скандал действительно начался с назначения Дугина, а не с присвоением имени Ильина. Но направлен даже не персонально на Дугина. Понятно, что «философ Путина» — тоже повод, а не причина.
Для людей либеральных, демократических, прогрессистских взглядов — это повод выразить протест против нынешней державной моды на архаику и самовластие.
Для левых всех оттенков красного — поиграть в старую любимую игру: уравнение правых идей с фашизмом, а правых людей — с фашистами. Понятно, с какой целью — стигматизировать идейных противников, задавить их Уголовным кодексом.
Игра абсолютно ненаучная, но «выдающийся философ» Ильин — очень удобный для нее партнёр. Поскольку он сам смешал фашизм с правым консерватизмом ещё в двадцатых и продолжал это делать даже после войны. Не говоря уж о том, что до какого-то времени он публично поддерживал не просто фашизм, а нацистов, а какое-то время даже состоял у них на жалованье.
То, что Ильин путал кислое с пресным, ярко отразилось как раз в его послевоенных работах, где он пытался сформулировать, что такое «правильный», «хороший», по его мнению, фашизм, в отличие от «испорченного» гитлеровского. И проповедовал уважение к религии, отказ от вмешательства в экономику, тотального контроля над обществом, «цезаризма». То есть, от всего того, без чего не бывает фашизма. На самом деле, Ильин противопоставлял фашизму крайне правый авторитарный клерикальный консерватизм.
Тоже, в общем, ничего хорошего, но всё же разница есть. Именно таким, клерикальным и консервативным, был режим Франко, на который в последние годы засматривался Ильин. Каудильо прибрал к рукам настоящую фашистскую партию — фалангистов — и, фактически, вытравил из нее фашистский дух, сохранив лишь внешнюю атрибутику, типа зигования.
«Выдающийся философ» не заметил очевидного: фашизм — это совсем не консерватизм, это его противоположность. Фашизм — идеология революционная, постулирующая не сохранение, а коренное преобразование. И есть, кстати, мнение, что крайне правой она зовётся неправомерно, а по сути — это отрыжка левой идеи.
В общем и целом, тот (или те), кто подсунул в свое время начальнику подборку цитат Ильина, оказали и ему, и режиму в целом, медвежью услугу. Антифашистский пафос и культ ВОВ с Ильиным сочетаются очень плохо. Да, его «фашизм» — это не настоящий фашизм. Но и преклонение его перед этим термином, и шашни с настоящими нацистами, и, мягко говоря, неоднозначная позиция во время войны делают официальное почитание Ильина не просто неуместным для нынешней власти, а крайне неудобным для нее. И, напротив, очень удобным для публицистической на нее атаки — хоть с либеральных, хоть с левацких позиций.
Поэтому неправы те, кто полагает скандал вокруг Ильина очередной обманкой для недобитой политизированной публики, отвлекающей от реальных злободневных тем. В ситуации, когда по «реальным» темам высказываться просто опасно, нынешняя философская дискуссия — вполне себе акт политической борьбы. На безрыбье.