T.me «Не совсем», «не все так однозначно», «а кто его знает?». Думаю, именно такие комментарии мы услышим, если специалист погруженный в тему попытается обрисовать ситуацию в Иране. Авиакатастрофа в туманных горах явилась своеобразным лакмусом, выявившим настроения в обществе. Кто-то радуется или плачет, а кому-то и дела нет. А некоторые, бдительные, берут на заметку всех – и счастливых и безразличных. Но в целом, бывший прокурор-мясник выбрал неудачное время чтобы «приземлиться». В истории бывают моменты, когда случайное (?) событие провоцирует начало давно назревших политических трансформаций. Но на этот раз власти шиитской империи, похоже, удерживают ситуацию под контролем.
Граждане Ирана, видимо, еще не готовы взять ответственность за свою судьбу в свои руки. Мы уже говорили в одной из статей, что Иран – это очень сложная для позитивной политической работы страна. Тут образовался такой запутанный клубок – острые межэтнические и религиозные противоречия, давние клановые и межплеменные конфликты, глубокая культурная пропасть между сельскими и городскими жителями. Нельзя забывать и то, что за сорок лет шиитской теократической диктатуры в стране сформировался значительный класс новой элиты и заинтересованных социальных слоев.
В общем, иранское общество социально сегментировано (особая роль семьи), расколото и политически ослаблено репрессиями и массовой эмиграцией социально активного, образованного среднего класса (более 5 миллионов за 40 лет). Это можно без труда определить по той же эмиграции, где, несмотря на наличие общего врага, умеренные исламисты не могут найти общий язык с либералами-западниками, монархисты никак не договорятся с республиканцами, а левые ненавидят правых, среди которых есть и очень крайние (чуть не сорвалось – нацисты), едва ли не больше чем седобородых чалмоносцев, у которых руки по локоть в крови тех же самых левых. Отдельно следует отметить, что представители многочисленных национальных меньшинств, составляющие около 50% населения Ирана (более достоверные данные можно будет получить только после смены политического режима), имеют свое видение геополитического будущего этого региона.
Ситуация осложняется и тем, что правящий тоталитарный режим сумел создать довольно прочную и разветвленную систему гибридной религиозно-светской власти, важнейшими элементами которой являются шиитское духовенство, КСИР и другие силовые структуры, включая добровольные объединения правоверных граждан, Басидж (что-то вроде СА и ДНД). Особенно следует сделать акцент на КСИР, как на элитной гвардии шиитской правящей верхушки, обладающей большой властью и значительными материально-техническими и финансовыми ресурсами (аналогом могут служить СС к 1944-му или НКВД в конце 1930-х).
И все-таки, ситуация не безнадежная. Режим разъедает коррупция и острые внутренние противоречия, борьба кланов. Зреет недовольство в армии, обеспечение которой значительно хуже, чем положение альтернативных шиитских силовиков (КСИР). Обострились внешнеполитические проблемы режима, т.к., теократическая клика уже загнала страну в политический тупик международной изоляции, терроризма и соучастия в агрессии.
Насколько можно судить по социальным обзорам проводимым в и вне Ирана, большинство граждан исламской республики хочет жить в двадцать первом веке. Они надеются, что фарси вновь станет языком искусства и науки и «земля ариев» еще подарит миру новых Фирдоуси, Хайям и Руми. Интуиция подсказывает мне, что заря перемен уже алеет и солнце свободы встает над древней Персией. Но это не случится завтра и свобода не придет бесплатно. За нее нужно будет заплатить кровью тех, кому она дорога.