Размышляет митрополит Месогейский Николай.
T.me Почему именно этому человеку суждено испытать такую боль? Почему ничто не может облегчить ее? Почему Бог допускает эти мучения – не только физические, но и моральные, нравственные? Как соотнести это с Его любовью? Почему рак выбирает ту или иную жертву? Почему его практически невозможно предвидеть и предотвратить?
Наступление смерти – поистине таинство.
А что происходит после того, как человек испускает последний вздох? Почему мы ничего не знаем о будущей жизни – если, конечно, она существует? Ни один человек не возвращался с того света, и мы можем лишь предполагать, надеяться и верить. Что есть смерть? И как связана она с нашей земной жизнью? Если всё здесь – путь в ничто, то чего стоит даже самая благополучная и счастливая жизнь? Если нас всех ждет вечная разлука – для чего существует любовь? А если жизнь и любовь суть величайшие дары, которыми нас наделил Бог, то смерть есть величайшая утрата. И если первое – лишь гипотеза, то второе – бесспорная данность. Это самый трагичный вывод, который можно сделать перед неотвратимостью смерти. А если смерть – это дверь в жизнь вечную, где человек или навсегда соединяется с Богом, или навсегда, сознательно и окончательно, разлучается с Ним – почему мы не можем о ней знать? Почему, если нам доступна правда о смерти, следующий шаг сокрыт завесой тайны?
Почему нам неведом наш смертный час? Почему смерть неумолима? И почему единственное, в чем не приходиться сомневаться, — это она?
Мы находимся перед лицом великого таинства жизни и смерти.
Что такое – наша жизнь? Если каждый из нас – ничтожная капля в бессмысленном море, то чего стоят все наши знания и достижения? Чего стоит наша история? Чего стоят все радости этой жизни? Почему она ценна? Кто может объяснить это?
Как возможно такое – когда родной, близкий человек, с которым нас столько всего объединяет; который так часто являл бесконечное богатство своего внутреннего мира; у которого уникальная, непохожая на другие история, наполненная жизненной энергией и силой, — оказывается неподвижно лежащим на кровати и вот-вот умолкнет навсегда? Как такое может быть — что все таланты, достижения, победы, даже характер, даже любовь могут исчезнуть в любой момент? Исчезнуть, как исчезают бытовые отходы, старые и ненужные вещи, истлевая в могиле вместе с телом… Что останется от него здесь, у нас – совсем скоро?
Ни на один из этих вопросов нет ясного и точного ответа. Возможно, их не существует в принципе, а возможно, они пока скрыты от нас. Состояние, в котором сейчас находится близкий человек, превосходит наше понимание. Ни один мудрец, ни один интеллектуал не может наверняка знать, что происходит, чтобы утешить нас. Ответ – не здесь. Утешение – не здесь. Приходится смириться с тем, что мы находимся перед лицом непостижимого и неведомого таинства, которое предполагает не ответ, но смиренное и рассудительное молчание.
Важно помнить, что умирающий – слаб. Слаб не столько физически, сколько душевно. Смертный страх и ужас лишает сил еще больше, чем сама болезнь. Невозможно в последние часы стать сильнее, чем был на протяжении всей жизни. Даже в житиях великих подвижников древней Церкви можно прочесть, что эти святые люди – монахи, пустынники, постники и аскеты, вся жизнь которых была невероятным подвигом веры, — в последние мгновения земной жизни не всегда находили в себе силы даже на простую молитву. Опору им давала лишь вера – многолетняя, горячая и крепкая. Правда, от рака в те времена умирали гораздо быстрее, чем сегодня, и, хотя физические страдания были, возможно, даже сильнее – без лекарств и болеутоляющих, — но страх и уныние не успевали сковать сердце и волю так, как бывает сейчас, когда достижения медицины, с одной стороны, позволяют выиграть время, а с другой – продлевают мучения и страдания.
Поэтому присутствие с любовью возле больного несомненно облегчит тяжесть одиночества у него на сердце. Когда страдание близкого человека становится твоим страданием; его борьба — твоей борьбой, его разочарования и поражения – твоей болью и разочарованием – это не имеет ничего общего с формальными словами вроде «Ты справишься», «Всё будет хорошо», «Ты в порядке», «Потерпи немного» и пр. В понимании и сопричастности из любви вырастает уважение, которое поддерживает гораздо лучше правильных слов и психологических тонкостей, вводящих в заблуждение.
Даже самая искренняя и горячая любовь сама по себе не способна смягчить жало смерти. Оказывать умирающему помощь и поддержку – это очень важно, но еще важнее поставить себя на его место, продолжая при этом жить.
Смерть, как и всякое таинство, не нуждается в комментариях. Никакие поучения у смертного одра не будут полезны или действенны. Смиренно, со страхом и трепетом сомкнув уста, мы исполняемся веры, ибо только благодаря вере – пусть малой – возможна надежда. Вера – дар Божий. Веру дарует Господь. И, обладая этим даром, человек уже не сомневается в истине и может дарить надежду, опираясь на истину, в которую верит.
Православная Церковь называют Церковью Воскресения. Почему? В эпицентре богословия, да и всей жизни у нас – победа над смертью, которую одержал Христос Своим воскресением. И недаром в тропаре, бессчетное количество раз поющемся на Пасху, говорится о Христе как даровавшем жизнь тем, кто находится во гробе. Снова и снова мы повторяем, что смерть – это не конец, но переход в иную жизнь, в иное состояние, близкое к Божественному состоянию.
Твердая вера в то, что со смертью жизнь не заканчивается, а продолжается, и уверенность во встрече с Богом могут превратить смерть из ужасной неизбежности в желанный час, а щемящее чувство одиночества в осознание Божественного присутствия. Если у постели больного находится человек, который имеет такую веру, он непременно передаст ее и умирающему, и всем остальным, кто рядом. Такой человек создает вокруг атмосферу любви и тепла, которая «вакцинирует» смерть надеждой на жизнь вечную.
Итак, лучше всего, находясь у одра умирающего, пребывать в молчании, лишь изредка нарушая благоговейную тишину рассудительным словом; и главное – непременно молиться. Тайно, про себя — ибо мы не просто рядом, но вместе.