T.me Владимир Пастухов «разоружился перед партией». В целой серии своих последних текстов и выступлений он признал ошибочной собственную оценку идеологии путинского режима как фашизма. Действительно, ранее Пастухов убедительно показал, что путинизм взял на вооружение уходящие корнями еще в XIX век идеи русской исключительности, русского превосходства и русского мессианства, замешанных на антизападничестве и антилиберализме. И эту идеологическую смесь он прямо называл не просто фашизмом, а наиболее радикальной его разновидностью — нацизмом.
Пастухов и сейчас признает, что внешнее сходство с фашизмом тут несомненно. Но более детальное рассмотрение вопроса (с более высоким разрешением) привело его к выводу, что это не фашизм, а последняя стадия распада «русского коммунизма», или национал-большевизм.
Надо ли отвлекаться на теоретические споры, когда очевидно, что все ресурсы должны быть направлены на мобилизацию всех возможных сил для борьбы с развязанной Кремлем агрессивной войной как абсолютным злом? Сам Владимир Пастухов считает, что надо. «Пациенту, болеющему тяжелой формой онкологии, эти знания излишни, ему они не помогут и только вызовут депрессию. Но врачу, пытающемуся бороться с опухолью, полезно знать, чем карцинома отличается от саркомы. Политическая химиотерапия может потребоваться совершенно другая», — пишет он, и с этим трудно не согласиться.
От себя добавлю, что от точности определений зависит, будет ли врач цепляться за надежду обойтись щадящей химеотерапией, когда уже можно и нужно только резать. Потому что если мы видим в путинизме большевизм на последней стадии распада — это надежда обойтись без хирургического вмешательства. А если мы видим в нем фашизм (нацизм), это означает «только резать».
Перейдем к разбору аргументации Пастухова. Фашизм он определяет как извращение и перерождение достаточно развитого буржуазно-либерального общества. Отсюда прямо делается вывод, что никакого фашизма в России просто не может быть, потому что развитого буржуазно-либерального общества в ней не было никогда. В начале XX века его еще не родившийся эмбрион был убит в утробе большевизмом. Общество остается в зачаточном состоянии и сегодня.
Что же такое большевизм? И чем он отличается от фашизма кроме того, что фашизм убивает буржуазно-либеральное общество на достаточно высокой стадии его развития, а большевизм — на самой ранней? По Пастухову, большевизм получился из того, что русские народники адаптировали европейскую социалистическую утопию под крестьянские докапиталистические представления, а потом добавили туда еще и модернизационного драйва в виде европейского же марксизма.
Но на зыбкой почве крестьянской патриархальной архаики марксизм был превращен в квазирелигию, ставшую светской версией православия, приспособленного к реалиям Нового времени (индустриального модерна). Именно от православия, по утверждению Пастухова, большевизм унаследовал волюнтаризм, максимализм, потусторонность, дихотомичность.
С этим уже можно и поспорить. Большевистский волюнтаризм — это все-таки продукт скрещения марксизма не с православием, а с европейским же бланкизмом. Спорно и то, что Пастухов явно отдает приоритет архаическим компонентам большевизма перед его модернизационными компонентами. Но давайте отметим, что само наличие в большевизме модернизационных компонентов Владимир Пастухов признает и считает таковым компонентом именно европейский марксизм.
В другом своем тексте Пастухов прямо пишет, что большевизм был модернизационной идеологией, устремленной в будущее. И противопоставляет ей идеологию дугинско-путинского национал-большевизма как реставрационную идеологию, устремленную в прошлое. Объясняет он это тем, что национал-большевизм является той стадией деградации большевизма, когда большевизм превращается в собственную противоположность. Это упадническая версия большевизма, заходящая, а не восходящая звезда.
Итак, еще раз о модернизации. Не будем сводить это понятие к техническому прогрессу. Суть так называемой «европейской модернизации», сопровождавшей переход от феодализма к капитализму, в освобождении индивида от пут традиционализма. Модернизация породила собственную систему ценностей, нашедшую теоретическое выражение в идеологии либерализма. В концепции прав человека, которые суть ограничение права на насилие одних людей над другими.
«Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса — это вообще-то панегирик, гимн капитализму. И дело не только в небывалом рывке «производительных сил», обеспеченном капитализмом. Самые теплые слова «Манифеста» в адрес капитализма — не про экономику, а про то, что капитализм беспощадно срывает лицемерные покровы святости с порабощающих человека феодальных по своей сути отношений. Тут надо просто чувствовать интонацию. Маркс и Энгельс были в восторге от того, как капитализм ломает и вышибает «духовные скрепы» традиционализма.
Гитлер как-то определил суть национал-социализма как «отрицание всего наследия 1789 года». Марксизм, как и его еретическое ответвление — большевизм, никогда не отрицали это наследие, а на него претендовали. Пытались присвоить. Далеко не всегда — законными способами. Но и сказать, что у них вообще не было никаких законных оснований претендовать на наследство, тоже нельзя.
Вот здесь фундаментальная противоположность фашизма и марксизма (включая его большевистский извод). Глубинной сутью фашизма как бунта архаики против модернизации является утробный антилиберализм. Марксизму антилиберализм в целом ряде случаев сопутствовал, но никогда не был его сутью.
Советский режим по мере своей деградации превратил марксизм в набор выхолощенных, начетнических догм, над которыми под конец его истории смеялась вся страна. Но он так и не смог отказаться от этой идеологической оболочки. До самого своего конца продолжал клясться в верности всему джентльменскому набору «прогрессистских» (модернизационных) ценностей. СССР оставался, пусть и деформированной до уродства, но все же частью западной цивилизации. И, может быть, именно поэтому человечество справилось с «советской болезнью» без хирургического вмешательства. А вот в случае с Гитлером пришлось резать.
Владимир Пастухов сам неоднократно писал, что война путинского режима против Запада — это война религиозная. Это крестовый поход против либерализма. И Пастухов должен понимать, что такой степени экзистенциальной несовместимости России с Западом не было в советскую эпоху. Что прекрасно описанный им дугинско-путинский «национал-большевизм» является разновидностью не большевизма, а именно фашизма.
Пастуховское определение фашизма как перерождения либерализма как минимум не вполне точно. Фашизм — не вырождение либерализма, а именно его отрицание. Это попытка реванша архаики в момент, когда в ходе болезненного «индустриального перехода» либерально-капиталистическая цивилизация накопила критическую массу внутренних противоречий. И вот тогда над миром взошла мрачная звезда «Нового Средневековья», которую пришлось гасить руками, невзирая на ожоги.
«Автократии нового поколения», боевым авангардом которых является путинская Россия, — это та же самая попытка реванша архаики. В момент, когда либерально-капиталистическая цивилизация накопила критическую массу противоречий в ходе «постиндустриального перехода». И это не заходящая звезда. Это звезда восходящая. Звезда «нелиберального капитализма», закономерно приобретающего форму все того же фашизма. Сама она не закатится. Ее опять надо гасить. Руками. И вообще всеми имеющимися у человечества средствами. Невзирая на ожоги. Тут — только резать. По этому вполне практическому, а не отвлеченно-философскому вопросу я и спорю с Владимиром Пастуховым.
Александр Скобов, 10.08.2022